Спасти космонавта

Нашла на полке томик Цветаевой. Открыла – из книжки выскользнул белый листок, спланировал на пол. Подняла, прочитала:

О.А.
Как неродившийся рассвет,
Так отношенья наши странны,
Аврора утром так туманным
Не говорит ни «да», ни «нет».
Но обнажится вдруг душа:
В словах – случайным откровеньем,
В глазах – зелёным отраженьем,
И вновь закроется, спеша.
Мы в грёзах сладостных парим,
Они пока ещё невнятны,
Но остаются непонятны,
Наверное, лишь нам одним…
Т.М.

Ольга растерянно перечитала ещё раз. Присела за стол, положила листок перед собой.

Снова навернулись слёзы. Теперь другие, светлые.

Никто не посвящал ей стихов. Никто и никогда. Только Игорь, и было это очень давно.

В прошлой жизни…

* * *

Под утро в кунге[27] было нечем дышать. С вечера натоплено, да шесть здоровых мужиков надышали… От жары и духоты снилась всякая ерунда: какой-то монгольский старик в смешной остроконечной шапочке с шариком на вершине (Марат был уверен, что шарик – нефритовый, хотя не понимал, что это означает), здоровенный дядька в камуфляже с закрашенным зелёнкой лицом, плачущая Ольга…

Марат проснулся в шесть часов. Осторожно выбрался из подвесной койки. Натянул унты на собачьем меху, накинул куртку от комбинезона. Вышел из машины, аккуратно спустился по узкой алюминиевой лестнице; захлопнул дверь, отсекая храпящую жаркую каморку от морозной степи.

Небо на востоке наливалось серым, светлело. Прозрачный ледяной воздух выгнал из головы остатки ночных вязких кошмаров.

Тагиров затянулся первой, самой вкусной в сутках сигаретой. Заглянул в палатку кухни. Сонные повара уже крутились, готовя утреннюю кашу и чай. Дневальный подхватил котелок с тёплой водой, кивнул – готово, мол. Вышли на улицу. Марат скинул куртку, тельняшку – мороз сразу схватил, начал драть бодрящими коготками. Ухая, обмыл лицо, шею, быстро растерся полотенцем. Оделся – горящая кожа испытывала настоящее блаженство от соприкосновения с тканью. В минуту, пока вода совсем не остыла, почистил зубы, поскрёб щёки тупым станком.

Предрассветное небо осветило степь, два десятка автомобилей и полдюжины палаток сборного пункта поврежденных машин и вооружения – тылового ремонтного центра «северных». Захлопали двери кунгов, послышались голоса – офицеры потихоньку просыпались. Для солдат подъем – в семь часов, но и в палатках кто-то уже возился.

Далеко на юг, в пятидесяти километрах отсюда, кипят события, дело идёт к развязке. Наступление «южных» захлебнулось, они заняли оборону. Окапываются. Матерясь, долбят ломами мёрзлую землю, отвоёвывая по кубическому сантиметру. Углубляют траншеи и танковые окопы… А тут спокойно, глубокий тыл.

После завтрака приехал полковник из штаба, собрал десяток офицеров в палатке-столовой. Когда начальник пункта начал докладывать про ремонтные работы и эвакуационные группы, нетерпеливо отмахнулся:

– Это вы, майор, своим начальникам из управления вооружения рассказывайте. Я по другой части. Короче, диверсанты «южных» раком всю группировку поставили. Пункт связи типа уничтожили – часовых сняли, мелом кресты нарисовали на машинах, в палатку офицерам дымовую шашку подкинули… Сгорела палатка на фиг. В багануурском мотострелковом полку начальника штаба выкрали, требовали выкуп – литр спирта. Что вы, блин, ржёте? – полковник зло посмотрел на ремонтников, – они уже пятые сутки развлекаются, управы на них нет. Кто у вас комендант пункта?

Марат подскочил, представился:

– Лейтенант Тагиров.

Гость скептически хмыкнул:

– Ну-ну. Сейчас пойдём, покажешь, как у тебя организована охрана и оборона. Остальных прошу: товарищи, будьте бдительны! Предельное внимание. Эти башибузуки вытворяют, что хотят. Одна группа угнала боевую машину пехоты у багаанурцев, где-то недалеко тут катаются. Бортовой номер «четыреста одиннадцать».

Обошли расположение. Полковник особо не ругался, дал пару толковых советов. Напоследок сказал:

– Я тебе, лейтенант, точно говорю: ещё с северной стороны пост поставь с пулемётом. И пару наблюдателей повыше посади с биноклями. Тогда они хотя бы днём незамеченными не подберутся. А ночью только одно остаётся – постоянная проверка постов, обход периметра. Надо пару суток вам продержаться, а там уже и учениям конец. Удачи!

* * *

Когда приходит Белый Месяц – Цаган Сар, всё обновляется. Начинается новый год, новая жизнь получает очередной шанс. Хамба это хорошо помнит. И каждый год старается встретить праздник достойно – вдруг в этот раз боги вспомнят о нём? Дадут богатство и здоровье. А главное – чтобы хотя бы один ребёнок выжил, чтобы не прервался род.