Спекулятивный реализм: введение

Основную часть аргументации «После конечности» мы обсудили, в короткой главе 5 Мейясу остается лишь сделать некоторые более общие выводы и уладить ряд моментов. Первым делом ему нужно развить понятие доисторического» в понятие «диахроничности», которое относится как к прошлому, так и к будущему. Теперь дело не только в том, что существовало до возникновения мысли, но и в том, что, может быть, будет существовать после окончательного исчезновения мысли. Один из важных аспектов диахроничности состоит в том, что даже если мы вообразим сценарий, при котором люди появились бы одновременно с рождением самой Вселенной (так что никакого доисторического никогда бы не существовало), возможная будущая ситуация мира без мысли все равно бы являла собой веское возражение корреляционизму. Поэтому Мейясу считает, что «галилео-коперниканская революция, таким образом, не имеет никакого иного смысла, кроме парадоксального разоблачения способности мышления мыслить то, что не зависит от существования мышления»[617]. С этим тесно связано открытие: «то, что математизируемо, несводимо к корреляту мышления»[618].

Если математика была в самом центре обретения доступа к тому, что не зависит от мысли, то философия, по мнению Мейясу, упускала эту бесценную возможность и делала в точности противоположное. Так, хотя Кант ставит себе в заслугу коперниканскую революцию в философии, на самом деле он принес нам «птолемеевскую контрреволюцию»[619]. Если нововременная математическая физика впервые открыла для нас средство обретения не-корреляционного абсолютного познания мира, то «[кантовская] трансцендентальная философия потребовала в качестве условия мыслимости физической науки разжаловать всякое не-корреляционное познание мира»[620]. Мейясу, разумеется, прав, когда говорит, что естественные науки ушли далеко вперед, открывая новые и все более ошеломляющие ландшафты в микро- и макромире. В значительной степени он прав и в том, что философ оказался зажат во «все более жестко ограниченной “зоне”, земле или среде, пускай философия в ней и остается властительницей и хозяйкой»[621]. Выдающаяся книга Мейясу завершается воодушевляющей аналогией, которая уже вдохновила многих читателей: «Если проблема Юма пробудила Канта от догматического сна, то остается надеяться, что проблема доисторического пробудит нас от корреляционистского сна и заставит нас заново примирить мышление и абсолют»[622].

Учебные вопросы по разделу Б

1. Как, согласно Мейясу, корреляционист ответит на реалистический аргумент от «доисторического»?

2. В чем разница между «сильным» и «слабым» корреляционизмами, и у какого из них, как считает Мейясу, более сильная аргументация? Приведите в пример философов каждого типа.

3. Что Меня су имеет в виду под «принципом неоснования»?

4. Почему Мейясу не согласен с доказательством стабильности законов природы, предпринятым Жаном-Рене Верном? (В своем ответе обратитесь к идеям математика Георга Кантора.)

5. Объясните, почему Мейясу считает, что Кант несет ответственность за «птолемеевскую контрреволюцию». Согласны ли вы с этим утверждением?

В. Проблески божественного несуществования

В большинстве периодов современной континентальной философии были одна или несколько известных, но неопубликованных работ, которых читатели ждали с большим нетерпением. На протяжении нескольких десятилетий о «Вкладах в философию» Хайдеггера говорили как о тайном шедевре, который может быть даже более великим, чем «Бытие и время» (хотя, на мой взгляд, это оказалось не так). Позднее это были неопубликованные эссе Деррида, ходившие лишь среди немногих посвященных лиц. «Логику миров» Бадью очень ждали в течение семнадцати лет после выхода «Бытия и события», и хотя некоторые поклонники первого тома были разочарованы вторым, мне больше нравится именно он. «Исследование модусов существования» было опубликовано Латуром в 2012 после почти двух десятилетий слухов и ходивших по рукам черновиков. В общем, как мы видим, одной из культурных особенностей континентальной философии является любовь к якобы важнейшим, но еще не опубликованным работам. Сегодня наилучшим кандидатом на роль такой весьма ожидаемой, но неопубликованной книги, вероятно, является «Божественное несуществование» Мейясу. Хотя исходную версию книги – докторскую диссертацию (1997) – теперь несложно найти в сети, ее все еще не перевели. Сам Мейясу не хочет преждевременно делиться фрагментами, как говорят, многотомной переработанной версии книги. Но в качестве компромисса он все же позволил мне прокомментировать отрывки из переписанного в 2003 году оригинала. Единственное условие, на котором настоял Мейясу, состояло в том, чтобы я не публиковал одни только комментарии, а сопроводил их соответствующими выдержками из книги. Вот почему в качестве приложения к моей книге о Мейясу я перевел с французского на английский примерно одну шестую «Божественного несуществования» (версии 2003 года)[623].