Спекулятивный реализм: введение

Никто не знает, как в итоге будет выглядеть «Божественное несуществование», но главные темы, обсуждаемые в черновике 2003 года, настолько характерны для Мейясу, что трудно представить себе их исчезновение в финальной версии. Базовый аргумент проекта почти угадывается уже в названии: Бог не существует, но может воссуществовать в будущем. Смысл обеих частей фразы легко объяснить. Обычно философы говорят, что «Бог не существует» или «Бог умер», однако Мейясу разворачивает эту тему по другим углом. Помимо прочего идея Мейясу о божественном несуществовании призвана ответить на известную проблему зла: если Бог всеблаг, всезнающ и всемогущ, то почему Он позволяет злу происходить, например, «позволяет, чтобы собаки растерзали ребенка»[624]? XX век в особенности был наполнен бесчисленными ужасными и несправедливыми смертями, и любой Бог, допустивший Холокост или Поля смерти в Камбодже, мог считаться в глазах Мейясу лишь омерзительным божеством[625]. Он предлагает оригинальное и неожиданное решение проблемы зла: Бог еще не существует. Он не «позволял» зверствам XX века и других эпох случаться, потому что Его здесь не было, чтобы остановить их. Очевидным альтернативным решением является атеистическое: Бога нет и никогда не будет, все мы заброшены в несправедливый мир, в котором тех, кто страдал в этой жизни, после смерти не ждет никакое спасение. По мнению Мейясу, это не более чем циничный подход, который отказывает в какой-либо надежде на справедливость для мертвых. Что касается второй части фразы, «Бог может воссуществовать в будущем», то это достаточно ошеломительное утверждение – настолько, что со времен публикации стоило Мейясу ряда его поклонников из числа материалистически и атеистически ориентированных левых. И все же здесь в поддержку Мейясу можно высказать одно соображение. Единственный реальный аргумент, который можно против него выдвинуть, состоит в том, что вероятность внезапного возникновения Бога в некоторый неопределенный момент будущего настолько смехотворно мала, что эту идею едва ли можно принимать всерьез. В пику этому Мейясу при помощи своего хода – смелого применения теории множеств Кантора в конце «После конечности» для опровержения вероятностного рассуждения – пытается устранить вероятность как критерий в предельных онтологических вопросах. Как только вероятность исключена из обсуждения, взамен мы можем сосредоточиться на самых важных возможных событиях в нашем мире. На самом деле, два или три – в зависимости от того, как прочесть одно двусмысленное место – из этих изумительных событий уже случились. Из текста не вполне ясно, появилась ли материя в какой-то момент ex nihilo или же существовала всегда; можно найти пассажи, поддерживающие оба прочтения. Но Мейясу ясно говорит, что без всякой на то причины жизнь возникла из материи, а мысль – из жизни. После этого остается только одно возможное последнее возникновение: справедливости и виртуального Бога из существующего Мира человеческого мышления. Но никакой гарантии, что это когда-либо произойдет, нет, довольно зловеще добавляет Мейясу.