Спэнсер Коэн. Книга 3

Пляж Бонди был всемирно знаменит по определенной причине. Он был невероятно красив, как и патрулировавшие его спасатели.

— Неплохой видок, да?

— Да уж, неплохой. — Он таращился на двух улыбавшихся во весь рот спасателей, на которых не было ничего, кроме крошечных спидос[10].

— Всегда пожалуйста, — пошутил я, взял его за руку и повел в кафе вслед за Льюисом и Либби.

Усевшись, мы заказали три кофе и чай для меня. Я вежливо уточнил кухонный протокол в отношении аллергии и, выслушав заверения, заказал полноценный завтрак из яиц, бекона, сосисок, жареных на гриле помидор и тостов. Эндрю заказал то же самое, сославшись на:

— Кормят в самолетах так себе.

Льюис и Либби тоже сделали заказ, и Льюис протянул свою кредитную карту.

Когда официантка ушла, Льюис покачал головой.

— А я и забыл о твоей аллергии на моллюсков. То есть не прям забыл. Наверно, просто какое — то время о ней не вспоминал.

Я улыбнулся.

— Ничего. Я тоже пытаюсь о ней не вспоминать. — Эндрю изумленно на меня глянул, но поднятая тема поездки в больницу вряд ли растопила бы лед. — Ну, — решил я сменить тему, — что творится в старом добром Сиднее?

Льюис рассказал о старых друзьях, которых я почти не помнил. А потом о кузенах, о которых я годами не вспоминал. Наверно, когда тебя вышвыривают из семьи, то удаляют не только из списка ближайших родственников. Кузены женились, разводились, рожали детей, да и по фиг.

Он осознанно не упоминал родителей, что меня вполне устраивало.

Они расспрашивали об ЛА и внимательно слушали. Льюис завалил Эндрю вопросами о его работе и был искренне заинтересован. Меня очень радовало, что мой брат прилагал усилия, чтоб познакомиться поближе с моим парнем.

Но опять — таки Льюиса никогда и не напрягала моя гомосексуальность.

Либби рассказала об учебе на экономическом. Что, если уж совсем на чистоту, меня удивило. Она могла бы послужить ходячей рекламой для серфинг — бренда или для «колгейта», но за модельной внешностью скрывалась невероятно умная женщина. И было очевидно: она обожала Льюиса.

Ни разу в разговоре мы не коснулись Арчера или родителей. Всем было известно, что до этого мы непременно дойдем. Может, мы хотели насладиться небольшим кусочком счастья и лишь потом иметь дело с реальностью и ужасающими вещами, которые в свою очередь нас разлучили, а затем вновь свели вместе?

Но даже выпив вторую чашку кофе, Эндрю по — прежнему зевал.

— Простите. Я не дружу с джетлагом[11]. Говорите, сегодня четверг? Потому что улетели мы во вторник, а я почти не сомневаюсь, что между ними тоже есть день.

Я отхлебнул чаю.

— Среды больше не существует. Провели опрос, и было решено признать этот день недели устаревшим. Так что больше никакой среды.

Эндрю фыркнул и закатил глаза.

— Ага, конечно. Уверен, если б опрос проводился в действительности, то люди отказались бы от понедельника.

— Голоса распределились почти на равных. Но было решено, что в таком случае люди возненавидят вторники. А в том нет вины вторника. И по правде говоря, какой смысл в среде? И что это за слово такое «среда»?

Эндрю подавил улыбку.

— Ты закончил?

— Могу еще поболтать.

Льюис прыснул.

— Как давно вы вместе?

Я посмотрел на Эндрю. Он посмотрел на меня.

— Э — э… Несколько месяцев.

— Правда? — Улыбка Либби была широкой и изумленной. — Я могла бы поклясться, что вы вместе несколько лет.

Эндрю стал красного оттенка, даже уши порозовели. Он откашлялся.

— Всего — то два месяца.

Льюис глазел на нас, словно чего — то не мог понять, но, не дав ему возможности заговорить, я произнес:

— А что насчет вас?

— Три года, — ответил Льюис.

— Практически три года, — поправила Либби. — Мы познакомились в «Дубах».

Напились и беззастенчиво флиртовали.

— И она упрямилась. Мы не виделись несколько недель.

— Пока он не пообещал идеальное свидание. Если б оно не было идеальным, он оставил бы меня в покое.

— Видимо, оно прошло идеально. — Эндрю по очереди махнул рукой на каждого из них. — Вы же до сих пор вместе.

Льюис фыркнул.

— Вряд ли. У Либби было пищевое отравление.

Либби ухмыльнулась.

— Меня рвало два дня, а Льюис был рядом. Стирал одежду, простыни, чтоб получить лекции, позвонил в университет моим профессорам. Была середина года.

Готовил мне тосты и чай, когда мне стало значительно лучше, и я смогла поесть.

— Как мило, — изрек Эндрю. — Не про рвоту.

Либби захохотала.

— Да уж. И я подумала: раз уж он видел меня в самом худшем состоянии и не сбежал за тридевять земель, значит, должен быть ничего, да? И с тех пор мы вместе.

Эндрю вновь зевнул, и я понял, что пора было уходить.

— Ладно, нам пора. Нужно отдохнуть хотя бы пару часов. Ничего?

— Конечно. — Льюис поднялся. Возле выхода спросил: — Где вы остановитесь?

— В «Атолле».

Льюис стрельнул в меня глазами, Эндрю этот взгляд не упустил. Я пожал плечами и подавил улыбку. Минуту Льюис в меня всматривался, но решил оставить вертевшиеся на кончике языка слова невысказанными.

— Ты в порядке? — по пути к машине Льюиса спросил Эндрю.

— Да. — Я окинул взором синеву Тихого океана и счастливо выдохнул. Пока что все шло отлично. Мы с Льюисом могли бы поладить. — Да.