Спенсервиль

— Спасибо, — проговорила она. — Мне действительно стало легче.

— И мне тоже.

— Теперь я тебя уже больше не ненавижу, — добавила она.

— Ну, разве что самую малость.

— Нет, совсем. Теперь я злюсь сама на себя.

— И я тоже. Но мне кажется, мы сможем простить сами себя, если на этот раз сделаем все как надо.

— А ты и в самом деле больше уже на меня не сердишься? — спросила его Энни. — Я имею в виду, за то, как я стала относиться к тебе, когда ты ушел в армию, и за то, что я вышла замуж за Клиффа?

— Раньше я злился. Ты это и сама знаешь. Но потом до меня стало понемногу кое-что доходить. Мы никогда не писали об этом прямо, но сам факт, что мы переписывались, поддерживали какие-то отношения, был признанием того, что мы оба совершили ошибку, что каждый из нас сожалеет о случившемся и что мы как бы извиняемся, прощаем и по-прежнему любим друг друга… хотя ни один из нас не написал прямо «я сожалею, прости меня, я тебя люблю». Я рад, — добавил он, — что ты решилась заговорить об этом. Значит, ты чувствуешь, что со мной можно говорить.

— Да. И ты первый мужчина, которого я назвала негодяем, с тех самых пор… ну, когда ты как-то обедал там, в университете, с этой маленькой сучкой, не помню, как ее звали.

— Карен Райдер.

— Вот негодник! — Энни рассмеялась.

Они долго сидели, молча глядя на журчащую воду и думая каждый о своем, потом наконец Энни проговорила:

— Как здесь тихо и спокойно! Когда мои ребята были еще маленькие, я часто привозила их сюда ловить рыбу. А зимой учила их тут, на озере, кататься на коньках. Мне кажется, они тебе понравятся. Они оба в меня.

— Это хорошо.

— Но теперь ведь они уже не дети, верно? Совсем уже взрослые.

— Ну, тогда они нас обскакали. Мы с тобой взрослеть никак не хотим.

— Мы просто стали старше. А мне бы хотелось превратиться снова в ребенка.

— В чем же дело? Выбери себе возраст по душе и такой и оставайся. Это теперь мой новый принцип.

Энни рассмеялась.

— Ладно, тогда пусть мне будет двадцать один.

— А знаешь, дорогая, фигура у тебя как раз для этого возраста.

— Заметил все-таки! У меня даже размер остался тот же самый, какой был в колледже. Я очень горжусь тем, как я выгляжу. Пустой я человек, да?

— Это хорошо. Я сам такой. Кстати, ты тогда очень хорошо смотрелась в джинсах. А куда это ты сегодня так вырядилась?

— Н-ну… он требует, чтобы, отправляясь в город, я была прилично одета. Я даже в бассейн не могу сходить: как же, ведь меня увидят в купальнике… А как-то раз он заехал в школу — мы там занимались аэробикой — и увидел, что мужчины и женщины занимаются вместе, углядел, во что я там одета, и был так потрясен, что просто потерял над собой всякий контроль. Так что теперь я занимаюсь аэробикой дома… Извини, тебе это все неинтересно.

— А тебе дозволяется заниматься сексом с всадником, которого ты случайно встретила в лесу?

— Знаешь, это один из самых частых моих снов.

— Вот и хорошо. — Он поднялся и огляделся по сторонам. — Тут, правда, не очень удобно.

— Ну, Кит, придумай что-нибудь! Вон… пойдем-ка обратно на то бревно. — Энни взяла его за руку и подвела к упавшему дереву, на котором они сидели раньше. Тут она сняла с него рубашку и положила ее на ствол. — Садись. Нет, вначале сними штаны.

Он сбросил ботинки и стянул с себя джинсы, а Энни тем временем расстегнула блузку и под ней бюстгальтер. Потом сняла с себя трусики.

— Не стоит раздеваться совсем, — сказала она, — а то вдруг кто-нибудь на нас наткнется. Тогда я скажу, что просто собирала грибы, а тебя вовсе и не знаю.

— Умница. Ну, давай… — Оставшись в трусах, он уселся на бревно, а Энни, не снимая юбки, блузки и бюстгальтера, опустилась к нему на колени и, держась за его плечи, перебросила ноги через бревно. Потом запустила руку под юбку, отыскала его член и направила в себя.

— Ой!.. как хорошо…

Она обвила его руками и крепко прижалась к нему.

— Свалимся назад, — проговорил он, упираясь руками в бревно.

— Ну и что? — Продолжая ритмично двигаться, она положила голову ему на плечо. — А так… совсем другое ощущение… тебе как?

— Отлично.

— Мы еще не падаем?

— Нет, я держусь.

Медленно и ритмично двигаясь, Энни прижалась к нему грудью; потом ее движения ускорились, дыхание участилось. Вдруг она напряглась, застыла на мгновение, и они оба, вместе и одновременно, кончили.

Тело ее обмякло, и она повисла у него в объятиях, с трудом переводя дыхание. Примерно через минуту она сказала:

— Я себя чувствую как самая настоящая шлюха. Просто замечательно! И как нам теперь разъединяться из такого положения?

— Погоди, сейчас встреченный тобой в лесу всадник что-нибудь придумает. — Кит обхватил ее руками, поднялся и отошел на пару шагов от бревна. Энни скользнула по нему вниз и встала на ноги, они обнялись и поцеловались. — Отлично у нас получилось, — улыбнулся он.

— Мне понравилось. — Она положила руку ему между ног и сказала: — Надо нам привести себя в порядок.

— Не надо, я хочу остаться так.

— Да неужели? — Она подобрала с земли свои трусики, намочила их в ручье и обтерла вначале его, потом себя. — Вот так. Терпеть не могу ходить, когда что-нибудь прилипает.

— Смешная ты.