Спенсервиль

— На Грей-лейк. Он даже говорил, что мы туда переедем, когда он выйдет в отставку. Возможно, — улыбнулась Энни, — это произойдет гораздо раньше, чем он думает. Только поедет он туда один. Он понимает, что не сможет оставаться в Спенсервиле, если уйдет с поста начальника полиции.

— Что, тогда ему уже не будут устраивать торжественных приемов в «Элкс Лодж»?

Энни глянула на Кита и ответила:

— Как я понимаю, ты прочел об этом в газетах. Господи, это был один из худших вечеров в моей жизни. Ты что, ревнуешь? — спросила она после небольшой паузы, видя, что Кит ни о чем ее не спрашивает.

— Да что-то вроде этого. Сам толком не понял, что я тогда почувствовал.

— А я, любимый, весь тот вечер думала о тебе и гадала, чем ты занимаешься по субботам. Знаешь, сколько суббот я гадала, где ты и с кем, после того как мы расстались?

— Я по большей части развлекался тем, что проходил курс молодого бойца в пехоте, — ответил он и добавил: — Субботние вечера я обычно простаивал в длинных очередях, чтобы позвонить тебе. А тебя всякий раз не бывало дома.

— Была, всегда была. Но не хотела отвечать. Гордость и упрямство — грех, вот мы за эти грехи и расплачиваемся, — усмехнулась она.

— Да, верно.

— Ревность тоже грех. Я не ревную, но… знаешь, я звонила тебе из «Элкс Лодж». Мне просто хотелось услышать твой голос. Но тебя тоже не было дома.

— Я в тот вечер съездил в школу, погонял там мяч на баскетбольной площадке, около девяти вернулся домой, принял холодный душ и лег спать.

— И хорошо. А кто тебе приснился — я?

— Не помню. Но когда я просыпаюсь утром, то самая первая моя мысль всегда о тебе.

— И у меня тоже.

Они подошли к кромке леса, к тому месту, где ручей расширялся и впадал в озеро. Кит и Энни выбрались на берег и оглядели поверхность воды и поросшие травой берега. Теперь по соседству с машиной Энни появились и другие, а в высокой траве лежало несколько велосипедов.

Группа подростков плавала по озеру на большом надувном плоту; чуть дальше Кит разглядел двух пожилых людей, удивших рыбу. Две молодые мамы с только начинавшими ходить малышами пускали возле берега игрушечные кораблики.

Поверхность озера была спокойна и блестела, как зеркало; лишь какая-нибудь рыбка время от времени выскакивала, хватая насекомое и оставляя на воде расходящиеся концентрические круги. Над водой кружились стрекозы, недалеко от берега покачивались заросли прудовых лилий — их сладкие корни можно было варить и есть; интересно, подумал Кит, знают ли об этом нынешние мальчишки?

В этот теплый субботний день озеро Ривз выглядело почти так же, как и тридцать лет назад; только раньше, как помнил Кит, здесь всегда резвилось гораздо больше ребят; это было последнее поколение, еще не познавшее организованного детского отдыха, — мальчишки типа Гекльберри Финна, варившие корни лилий и любившие пожевать жгучие длинные водоросли, ловившие рыбу на бамбуковые удочки и пускавшие старые удилища на поплавки, стрелявшие из рогаток, чем раздражали взрослых и мелких домашних животных, и гонявшие на тяжелых металлических велосипедах, которые весили больше, чем сами ездившие на них мальчишки.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Энни.

— Вспомнил, как мы здесь с ребятами купались летом по ночам в чем мать родила. А заодно курили, пили пиво и говорили о девчонках.

— Я знаю. Мы обычно прятались на берегу, там, где трава была повыше, и подглядывали.

— Не может быть!

— Нет, правда, — рассмеялась она. — Я два раза тут была. Конечно, разглядеть нам почти ничего не удавалось, но мы говорили друг дружке, что видели все.

— А почему же вы к нам не присоединялись?

— Наверное, так и надо было сделать. Как-то раз мы даже хотели утащить всю вашу одежду, но потом струсили.

— Знаешь, что я тебе скажу: как-нибудь летом мы сюда приедем и искупаемся тут ночью голыми.

— Договорились!

Они постояли немного молча: обоим не хотелось расставаться.

— Наверное, в этом году это последние теплые выходные, — сказала Энни.

— Да, я уже чувствую запах осени.

— И я тоже.

Они понаблюдали за теми, кто был на озере; потом Кит спросил:

— Ты ведь знаешь пастора Уилкеса, того, что служит в церкви Святого Джеймса, да?

— Да.

— Я тут с ним говорил несколько дней назад.

— Как он?

— Постарел. Но по-прежнему бодр и проповедует.

— И что же он тебе проповедовал?

— Напоминал о некоторых заповедях.

— То есть?

— Советовал мне не домогаться жены соседа.

— Вот как? Ну, если он имел в виду миссис Дженкинс или миссис Мюллер, то это хороший совет, даже очень. Но, насколько я понимаю, он имел в виду меня. Это уже неприятно.

— Ты ему нравишься. И он не осуждал меня, просто советовал подождать, пока ты получишь развод. Вот после этого я могу начать тебя домогаться.

— Он прямо так и сказал?

— Да. В глубине души он просто старый романтик.

Энни помолчала немного, обдумывая услышанное, затем сказала:

— Не думала, что ты обратишься к кому-нибудь за советом, пусть даже и к пастору.

— Честно говоря, я и не обращался. Он сам поднял эту тему.

— Ты хочешь сказать, что он все знает… но откуда?..