Спенсервиль

— Мы ведь тогда были еще совсем молодыми, почти детьми, — проговорила она, — и делали только то, чем занимались в то время и все другие вокруг нас. Ты должен радоваться тому, что я занималась этим только с ним, а не…

— Заткнись!

— Извини.

— Заткнись!

Она опустила голову и уставилась в тарелку, силясь не улыбнуться.

Так прошла, наверное, целая минута; потом Клифф сказал:

— Не хочу, чтобы ты говорила с ним или о нем.

— Не буду.

— Он тебе звонил?

Она отрицательно помотала головой:

— С чего бы он?

— А ты пыталась ему звонить?

— Ни за что на свете.

— Правда? Значит, за все время, как он вернулся, вы с ним так и не поговорили?

Она снова решилась, поднялась со своего места и встала у него за спиной.

— Не могу тебе врать, Клифф… — сказала она. — Я с ним случайно столкнулась на улице.

Бакстер сидел молча.

— Я тогда была вместе с Чарлиной Хелмс, со старой миссис Уитни и с Мардж, женой пастора, — продолжала Энни. — Только вышла с почты и прямо тут же с ним и столкнулась. Я вначале даже не обратила на него внимания, а потом, когда он заговорил, долго гадала, кто же это такой. Знаешь, когда люди уверены, что их признали, они начинают трещать так, что их не остановишь. Так часто бывает, со всеми. А потом, когда до меня дошло, кто это, я сказала: «Удачного вам дня, мистер Лондри», повернулась и ушла вместе с девочками.

Энни стояла, положив руки мужу на плечи; и хотя она и не видела его лица, но почувствовала, как напряглись у него все мышцы.

— Тогда я просто позабыла об этой встрече, Клифф, — добавила она. — А потом, когда вспомнила и хотела рассказать, тебя не было дома. Я понимала, что ты можешь рассердиться, но считала, что должна сказать тебе об этом. Наверное, я просто боялась заговорить первой на эту тему, вот поэтому и позабыла о ней. Насколько я поняла, он приехал только на какое-то время и собирался уже уезжать. Извини, что я не сказала тебе сразу же, — продолжала она. — Но я больше ни разу не заговорю с ним. Клянусь.

Бакстер просидел, не шевелясь, наверное, целую минуту, потом сказал:

— Ты и не сможешь.

Энни почувствовала, как сердце ее екнуло и словно куда-то провалилось; какое-то время она не в силах была произнести ни слова. Она понимала, что должна что-то сказать, но не в состоянии была задать самый очевидный вопрос. Наконец она просто повторила:

— Не буду.

— Не будешь и не сможешь. Я выставил этого сукина сына из города.

— О-о…

Клифф встал, повернулся к ней лицом и улыбнулся:

— Заезжал к нему домой сегодня утром. Удивлена?

— Нет.

— И сказал ему, чтобы он катился из города к е… матери. Он ответил, что через неделю уедет.

— Через неделю?..

— Да. Слюнтяй он сраный, и никто больше, если тебя это интересует.

— Нет, меня это не интересует.

— Он меня даже умолял разрешить ему еще немного задержаться. Я дал ему шесть дней. И врезал ему как следует, так, что он рухнул как подкошенный. Жаль, ты этого не видела. Грохнулся бревном и так и лежал не шевелясь, пока я ему там не высказал всего, что о нем думаю. Даже и не пробовал оправдываться или защищаться. Черт возьми, я даже сказал ему, что могу снять пистолет и свой полицейский значок, если он хочет разобраться на кулаках. Но он так перетрусил, что чуть в штаны не наложил. Мне даже не верится, что ты могла путаться с таким слюнтяем.

Энни закусила внезапно задрожавшие губы, но ее выдала скатившаяся по щеке слеза.

— Эй, ты что это, плачешь?

— Нет… — Она вытерла щеку. — Я просто расстроена… что тебе пришлось это делать.

— Расстроена? Чем это ты, мать твою, расстроена? Ты что, злишься на меня?

— Нет.

— Боже правый, я тебя не понимаю. Ты ревешь из-за того, что я ему врезал?

— Нет. Женщины всегда расстраиваются, когда их мужья делают что-то опасное.

— Опасное?! Этот гребаный тюфяк совсем не опасен… а впрочем, кто его знает. Когда я туда ехал, то понятия не имел, чего ожидать. Я просто понимал, что мы должны все как-то решить, по-мужски, с глазу на глаз.

— Обещай мне, пожалуйста, что больше туда не поедешь.

— Поеду, чтобы убедиться в том, что он выполнил то, что ему было сказано.

— Не надо. Пошли кого-нибудь еще.

Клифф ущипнул ее за щеку.

— Пусть тебя это не волнует. Парень, должно быть, растерял все свое мужество еще во Вьетнаме. Тебе здорово повезло, что ты не вышла за него замуж.

— Он никогда не делал мне предложения.

— А мне на это наплевать.

Энни взяла со стола тарелку.

— Пожалуй, вымою посуду.

— Потом. Иди наверх. Я сейчас тоже поднимусь. Ты там пока приготовься, — добавил он.

— Клифф…

— Да?

Энни подмывало прямо заявить ему: «Клифф, я вчера переспала с Китом и не хочу, чтобы ты впредь ко мне прикасался». Желание высказать это мужу было у нее даже сильнее, чем желание вонзить ему прямо в сердце кухонный нож.

— Клифф… я…

— Да? Что у тебя такое? Голова болит? Расстроилась? Месячные не кончились? Еще что?

— Ничего.

— Иди наверх.