Спящие красавицы

Ключи от каров находились в замках зажигания. Нормальное явление. Конечно, в «нашем месте» случались различные инциденты, но настоящих крупных краж не случалось. В этом было нечто умилительное. Здесь было много милого, но никто почему-то не обращал на это внимания. Взять, к примеру, это нытьё и причитания во время встреч. Нана тоже там бывала. Она думала, что Элейн не в курсе, но ошибалась. Хорошая мать всегда в курсе увлечений своего ребенка и знает, когда он попадает под влияние дурной компании.

Два дня назад у них в гостях была Молли. Они сначала играли в «классики» и прыгали через скакалку во дворе, затем украшали кукольный дом, который Элейн принесла из торгового центра, потом снова до заката играли на улице. Они сытно поужинали, после чего Молли в одиночку отправилась через два квартала домой. Почему же она могла себе это позволить? Потому что в этом мире не было хищников. Не было педофилов.

Прекрасный был день. Именно поэтому Элейн очень удивилась, когда, проходя мимо спальни дочери, услышала плач.

Элейн села за руль гольф-кара, повернула ключ и нажала на небольшую педаль газа. В тишине она выехала с парковки на Мейн стрит и поехала мимо пустых улиц и погасших фонарей. Через несколько километров за городом, она притормозила возле белого здания, перед которым стояли две бесполезные в нынешнее время бензоколонки. Вывеска на крыше гласила, что здесь находится продовольственный магазин Дулинга. Его владелец Кабир Патель, разумеется, исчез, вместе с тремя порядочными, по крайней мере, на людях, сыновьями. Когда началась эпидемия «авроры», его жена находилась в Индии у родственников и сейчас спала в коконе где-то в Мумбаи или в Лакхнау, или ещё где.

Мистер Патель торговал, практически всем, ассортимент его товаров мог легко соперничать с ассортиментом супермаркетов, но к данному моменту, ничего почти не осталось. В первую очередь, конечно же, исчез алкоголь. Женщинам нравилось выпивать, кто их за это осудит? Другие женщины? Вряд ли.

Элейн завела гольф-кар на задний двор. Там находилась небольшая металлическая пристройка с вывеской «Окружной магазин и автомастерская», под которой висела другая вывеска с надписью «Заедь, сначала к нам!». Мистер Патель содержал пристройку в чистоте, нужно отдать ему должное. Отец Элейн подрабатывал автомехаником в дополнение к работе водопроводчиком и два сарая за их домом в Кларксбурге были битком набиты деталями автомобилей, стертыми покрышками, поломанными косилками и мотоблоками. Мать Элейн, конечно, жаловалась на беспорядок. Это помогает оплачивать твои пятничные походы в салон красоты, отвечал ей хозяин замка, поэтому всё останется как есть.

Элейн пришлось приложить все усилия, чтобы открыть дверь. Ей удалось раздвинуть створки метра на полтора, чего оказалось вполне достаточно, чтобы пролезть.

— В чём дело, дорогая? — спросила она у дочери ещё до того, как узнала о дереве. В тот момент ей казалось, слёзы дочери — единственное, что должно волновать её в этом мире. Она была уверена, они пройдут так же быстро, как дождь весной. — Животик после ужина разболелся?

— Нет, — ответила Нана, — и хватит уже так говорить. Мне не пять лет!

Раздражительный тон удивил Элейн, она села перед ней на колени и поинтересовалась:

— А, что же тогда?

Нана сжала дрожащие губы, а затем выпалила:

— Я скучаю по папе! Скучаю по Билли. Он иногда держал меня за руку, когда мы возвращались из школы, это было приятно. Но больше всего, я скучаю по папе! Я хочу, чтобы этот отпуск кончился! Я хочу домой!

Вместо того чтобы прекратиться, подобно весеннему дождю, её слезы превратились в бурю. Элейн попыталась вытереть ей щёки, но Нана отмахнулась от её руки и села на кровати, растрепанные волосы упали ей на лицо. В этот момент Элейн увидела в ней Фрэнка. Его черты проступили так явно, что она испугалась.

— Ты забыла, как он кричал на нас? — спросила Элейн. — А когда он ударил стену? Было ужасно, правда, же?

— Он кричал на тебя! — ответила Нана. — Потому что ты всегда хотела, чтобы он поступал по-другому, делал по-другому, стал другим… не знаю. Но на меня он никогда не кричал!

— Он растянул твою любимую рубашку, — заметила Элейн. Её беспокойство превратилось в некое подобие ужаса. Неужели она решила, что Нана забудет Фрэнка? Выбросит его на свалку воспоминаний, как того своего воображаемого друга, миссис Шалтай-Болтай?

— Потому что он боялся того мужчины на машине! Того, что сбил кошку! Он переживал за меня!

— А помнишь, как он накричал на учителя? Помнишь, как стыдно тебе тогда было?

— Мне плевать, я скучаю по нему!

— Нана, хватит. Ты уже достаточно…

— Я хочу к папе!

— Тебе нужно ложиться спать, чтобы тебе приснился…

— Я хочу к папе!