Спящие красавицы

В пяти километрах от тюрьмы Дулинга, примерно, в то же самое время, когда Нелл отходила ко сну, в окружном суде Каулина сидели двое братьев. Лоуэлл Гринер думал об отце и самоубийстве, которое казалось ему предпочтительнее тридцати лет на нарах. Мейнард Гринер же вспоминал большую порцию жареных свиных рёбрышек, которые съел, буквально, перед тем, как их арестовали. Никто из них понятия не имел, что происходило в мире.

Судебный пристав, который их охранял, вспылил:

— Что за хуйня? Пойду, проверю, что там с судьёй Уэйнер. Мне слишком мало платят, чтобы я болтался тут с вами, дятлами.

4.

В то же самое время, когда Селиа решила присоединиться к подруге, а пристав пошел проверить судью Уэйнер, в то время как Фрэнк Гири бежал по лужайке дома, где когда-то жил с дочерью на руках и заплаканной женой рядом, около тридцати гражданских лиц попытались прорваться к Белому Дому.

Те, кто были впереди всех, трое мужчин и женщина, с виду, безоружные, начали карабкаться через забор.

— Дайте нам лекарство! — выкрикнул один из мужчин, оказавшись по ту сторону ограды. Он был тощим, из-под бейсболки с логотипом «Чикаго Кабс»[54] торчал хвост волос.

Дюжина агентов Секретной службы, с оружием наизготовку, быстро окружила нарушителей, но, в этот же момент, из собравшейся на Пенсильвания авеню толпы выскочили ещё несколько человек и перелезли через забор. Сзади, на толпу набросились одетые в спецзащиту полицейские, которые принялись отгонять людей от забора. Послышались два выстрела, и один из полицейских упал на землю. Тут же началась беспорядочная стрельба. Лопнула канистра со слезоточивым газом, плотный серый дым окутал толпу, люди начали разбегаться.

Микаэла Морган, в прошлом, Коутс, сидела в фургоне «Американских новостей» через дорогу от здания департамента по контролю заболеваний и нервно потирала ладони. У неё было, чем взбодриться. Её зрачки сузились от только что вынюханных с помощью десятидолларовой купюры трёх дорожек кокаина.

На переднем фоне кадра с Белым Домом появилась женщина, одетая в тёмно-синее платье. Лет ей было, примерно, как матери Микаэлы, в чёрных до плеч волосах проглядывала проседь, на шее висело жемчужное ожерелье. Перед собой, будто тарелку с горячей едой, она держала ребенка, голова которого была покрыта белым. Женщина плавно прошла мимо и скрылась за кадром.

— Кажется, нужно ещё закинуться. Хочешь? — спросила Микаэла у техника. Тот заметил, что она скоро вырубится и передал пакет.

5.

Пока у здания на Пенсильвания авеню разворачивался бой, Лила Норкросс направлялась в Дулинг. Она думала о Джареде, своём сыне и о девочке Шейле, его сводной сестре, дочери её мужа. Какое интересное у них семейное древо! Ей показалось, что движения уголков губ у Шейлы и Клинта были очень похожи. Но, была ли она такой же лгуньей, как и её отец? Скорее всего, да. Испытывала ли эта девочка ту же усталость, что и Лила, после вечера проведенного в забегах, борьбе и прыжках? Если так, то у них с Лилой было ещё что-то общее, помимо Джареда и Клинта.

Лила подумала, смогла бы она просто уснуть, отгородившись от всего этого бардака. Конечно, это самый простой вариант. Ещё несколько дней назад, она об этом, даже, не задумывалась. Несколько дней назад она была полной сил, здоровой и здравомыслящей женщиной. Бросала ли она когда-нибудь вызов Клинту? В свете нынешнего, не раз. Не только, когда узнала о Шейле Норкросс, девочке, носившей ту же фамилию, что и она.

Рассуждая обо всём этом, Лила повернула на Мейн стрит. Она едва заметила, как слева от неё, в направлении холма, откуда она ехала, промчалась небольшая машина.

Сидевшая за рулем этой машины женщина средних лет везла мать в госпиталь Мейлока. На заднем сидении находился её пожилой отец — не самый осторожный человек, любитель сталкивать детей в бассейны, делать большие ставки и мутных банок маринованных сосисок из придорожных магазинов. Он держал в руках нож для колки льда и ковырял им паутину на лице женщины.

— Она задыхается! — выкрикнул он.

— По радио сказали, этого нельзя делать! — крикнула в ответ женщина, но её отец мало кого слушал и продолжал ковырять паутину.

6.

Эви же была везде. Она находилась на борту 767-го, ползла по полу, усыпанному осколками бокала и залитому виски с колой за мгновение до удара самолета о водную гладь. Мотылек, который трепыхался вокруг лампы в камере Нелл Сигер и Сеилы Фроуд, тоже был Эви. Её глазами смотрела мышь, спрятавшаяся в вентиляции зала заседаний в суде Каулина. Она же муравьем ползала среди тёплых луж крови девочки-подростка на лужайке перед Белым Домом. В лесу, где Джаред убегал от преследователей, она была червем, зарывавшемся в землю под его ногами.

Эви была везде.

Глава 8

1.

Джаред летел сквозь заросли деревьев и вспоминал, каково это — быть новичком. Тренер Дрейфорд назвал его «инопланетянином».