Спящие красавицы

Ванесса Лэмпли старалась быть строгим, но честным офицером. Она служила в тюрьме Дулинга уже 17 лет, её несколько раз били, пинали, душили, швырялись в неё дерьмом и бесчисленное количество раз предлагали пойти потрахаться с самыми разнообразными людьми и предметами самых различных размеров. Думала ли Ванесса об этом во время соревнований по армрестлингу? Конечно, думала, особенно, в чемпионатах лиги (Ванесса участвовала в лиге чемпионов Огайо, в высшем женском дивизионе). Воспоминание о том, как с верхнего уровня крыла «В» какая-то наркоманка швырнула в неё куском кирпича, отчего Ванесса получила сотрясение мозга, помогло ей одержать обе свои победы в чемпионатах. Гнев может стать отличным топливом, если его заливать куда надо.

Но, несмотря на весь имеющийся печальный опыт, она всегда трепетно относилась к своим обязанностям. Она понимала, что никому не нравится находиться в тюрьме. Неприятно ни заключённым, ни ей самой. И если не проявлять взаимоуважение, будет ещё неприятнее, и ей и заключённым.

Ри, хоть и была нормальной девчонкой, её лоб украшал уродливый шрам, что говорило о непростом жизненном пути, для неё было неприлично тревожить Ванессу беспочвенными требованиями. Директор не могла ни с кем, просто так, встретиться с глазу на глаз, тем более, в нынешней ситуации.

Ванесса всерьез была обеспокоена историей с этой «авророй», о которой прочитала в интернете во время перерыва и спущенной сверху директивой остаться на дополнительную смену. А теперь ещё, Макдэвид, камера которой превратилась в саркофаг, поместили под карантин. Когда Ванесса позвонила мужу Томми, тот заверил её, что всё у него в порядке, и она может оставаться на работе, сколько потребуется. Только, Ванесса ни на секунду в это не поверила. Томми был инвалидом, он не мог, даже, сам приготовить себе бутерброд. Видимо, пока она не вернется, он будет питаться маринованными огурцами из банки. Если не это сведет Ванессу с ума, то это будет, либо, Ри, либо, кто-нибудь, ещё из заключенных.

— Так, Ри, говори тише. Либо рассказывай мне, либо не рассказывай никому. Если дело, действительно, важное, я сообщу о нём директору. И отойди от будки! Ты же знаешь, тебе нельзя к ней прикасаться. Отойди, иначе, получишь отметку о нарушении.

— Офицер… — по ту сторону стекла Ри сомкнула ладони в молебном жесте. — Пожалуйста. Я не вру. Случилось нечто плохое, нельзя этого оставлять, вы же женщина, вы должны понять, — она вскинула руки. — Вы же женщина!

Ванесса внимательно изучала заключенную, которая стояла на бетонном полу перед будкой, вскинув руки кверху и намекавшую на то, что у них было ещё что-то общее, помимо двух Х-хромосом.

— Ри, ты в запретной зоне, я не шучу!

— А я не пытаюсь лгать во спасение. Дело в Питерсе и оно очень серьезное. Директор должна знать.

Питерс.

Ванесса почесала правый бицепс, она делала это всегда, когда начинала нервничать. На бицепсе была вытатуирован могильный камень с надписью «твоя гордость». Под камнем была изображена согнутая в локте рука. Именно это видели её соперники, которых она побеждала. Большинство мужчин отказывались с ней состязаться. Не желали позориться. Постоянно придумывали оправдания, рассказывали о потянутых мышцах, травмированных локтях и тому подобном. Забавное словосочетание «ложь во спасение», и Дон Питерс был как раз из таких.

— Если бы я не повредил руку, подавая мяч в школе, я бы тебя точно уложил, Лэмпли, — оправдывался этот хитрожопый, когда, после смены они зашли в «Скрипучее колесо» выпить по пиву.

— Ни капли не сомневаюсь, Донни, — ответила тогда она.

Большая тайна Ри, наверняка, фуфло. И всё же… Дон Питерс. На него не раз поступали жалобы того рода, с какими часто сталкиваются женщины.

Ванесса вспомнила об оставленной на столе чашке кофе. Кофе уже остыл. Ладно, пожалуй, она прогуляется с Ри Демпстер к директору. Не потому, что Ванесса Лэмпли, внезапно, размякла, а затем, чтобы налить горячего кофе. В конце концов, её смена, формально, окончена.

— Ладно. Наверное, я поступаю неправильно, но идём. Надеюсь, ты всё обдумала, как следует.

— Обдумала, офицер, обдумала. По многу-многу-многу раз.

Лэмпли вызвала Тига Мёрфи, чтобы тот заменил её в будке, сказав, что ей нужно в туалет.

3.

Дон Питерс стоял, прислонившись к стене около камеры, и листал телефон. Его лицо исказила кривая усмешка.

— Жаль тебя тревожить, Дон… — Клинт кивнул на дверь камеры — …но мне нужно с ней поговорить.

— О, никаких проблем, — ответил Питерс и по-дружески кивнул Клинту. Оба прекрасно понимали, что вероятность искренности такого отношения такая же, как вероятность купить лампу «Тиффани» на блошином рынке в Мейлоке.