Спящие красавицы

— Всё, как раньше, да? Наверху больная дочь, а мы внизу, гадаем, правильно ли поступили.

Фрэнк нажал кнопку включения питания. Элейн уткнула голову в руки на столе.

— Сядь прямо, — тихо сказал он и сел напротив неё.

Элейн кивнула и выпрямилась. Ко лбу прилипли пряди волос, что придавало ей очень удивленный вид, будто, кто-то, неожиданно, стукнул её по голове. Судя по всему, сам Фрэнк выглядел не лучше.

— Я понял, о чём ты, — заговорил Фрэнк. — Я всё помню. Как мы могли обмануться, решив, что сами, без чьей-либо помощи, можем позаботиться о другом человеке.

На лице Элейн мелькнула улыбка. Что бы ни было между ними сейчас, ребенка вырастили они вместе, а это уже немалое достижение.

Запищала кофе-машина. Фрэнк выключил её и, на какой-то момент, воцарилась тишина, но его внимание привлек шум снаружи. Кто-то кричал. Вопили полицейские сирены и автомобильная сигнализация. Он инстинктивно прислушался к звукам из комнаты Наны.

Конечно же, он ничего не услышал. Она уже не ребенок, а старые времена давно остались в прошлом. Невозможно было представить, что способно разбудить Нану, что могло бы заставить её открыть глаза и содрать с себя кокон.

Элейн тоже повернулась в сторону лестницы.

— В чём дело, Фрэнк?

— Не знаю, пока, — он отвернулся. — Не нужно было уезжать из больницы, — сказал он, имея в виду, что это была идея Элейн. Сам он, не очень-то, был в этом уверен, но ему хотелось вернуть ей часть той грязи, в которой она его вымазала. Думая об этом, он возненавидел себя. Но остановиться он не мог, — Нужно было остаться. Нане нужен доктор.

— Им всем нужен доктор, Фрэнк. Скоро и мне понадобится, — она налила себе чашку кофе. Пока она смешивала его с молоком и сахарозаменителем, казалось, прошла вечность. Фрэнк уже решил, что тема закрыта, как Элейн добавила:

— Сказал бы, лучше, спасибо, что я нас оттуда вытащила.

— Чего?

— Это уберегло тебя от опрометчивых поступков.

— Ты что несёшь?

Но, конечно, он всё понял. У каждой пары есть свой язык, свои кодовые слова, понятные на интуитивном уровне. И она их произнесла:

— Фритц Мешаум.

С каждым движением, ложка стукалась о керамическую стенку кружки — клац! клац! клац! Было похоже на щелчки сейфового замка.

4.

Фритц Мешаум.

Хотелось бы Фрэнку забыть это имя, но, разве, Элейн позволит? Нет. Кричать на учителя Наны было неправильно. Знаменитый удар в стену был ещё хуже. Но случай с Фритцем Мешаумом оказался страшнее всех. Эту историю она вспоминала каждый раз, когда оказывалась загнанной в угол, как сейчас. Если бы она понимала, что они все, и Нана, тоже, стояли в одном углу, но, нет. Вместо этого, она вспомнила про Фритца. Не могла не вспомнить.

В тот раз, Фрэнк выслеживал лису — обычное дело в лесистой местности трех округов. Кто-то заметил зверя в поле, к югу от Шоссе-17, рядом с женской тюрьмой. Звонивший сообщил, что лиса бегает, высунув язык, и предположил, что она бешеная. У Фрэнка в этом были сомнения, но звонки о бешеных зверях он всегда воспринимал всерьез. Так поступил бы любой сотрудник службы по надзору за животными. Он приехал к заброшенному сараю, где животное видели в последний раз и почти полчаса рылся в экскрементах. Затем, принялся осматривать округу, но ничего, кроме ржавого остова «Олдсмобиля Катлас» 1982 года с привязанными к его антенне старыми трусами не нашел.

На обратном пути он срезал дорогу через огороженную частную территорию. Ограда представляла собой горы мусора, гнилых досок, автомобильных колпаков и сколоченные листы металла, в которых было столько дыр, что они, скорее, наоборот, приглашали войти, нежели, защищали от возможных нарушителей. Пробравшись через одну из таких дыр, Фрэнк оказался возле выкрашенного белым дома с захламленным двором. С дуба на облезлой веревке свисала автомобильная покрышка, у его основания валялась груда черного тряпья, вокруг которой роились мухи, на страже крыльца стоял ящик для молока, полный металлолома, которую венчала, предположительно пустая банка из-под машинного масла, из которой торчал пучок бугенвиллеи. Навес над крыльцом был усыпан осколками стекла от окна на втором этаже, а на парковке стояла абсолютно новая «Тойота» синего, как океан, цвета. Возле задних колес машины валялись рассыпанные повсюду гильзы от дробовика, некоторые ярко-красные, а некоторые порозовевшие, будто пролежавшие под ярким солнцем не одну неделю.

Увидев столь пасторальную и, можно даже сказать, классическую сельскую картину, Фрэнк чуть было не рассмеялся. Он пошел дальше, улыбаясь и задумавшись о своём, когда краем глаза заметил нечто, что, поначалу не воспринял всерьез: куча тряпья под деревом пришла в движение.

Он шел к дырявому забору, не отрывая от него взгляда.

Всё происходило, словно во сне. Чтобы добраться до забора, нужно было преодолеть путь мимо этой груды.