Спящие красавицы

К удивлению Фрэнка, это оказалась собака. Может, овчарка, может, молодой лабрадор, а, может, вообще, сельская дворняга. Её черный мех зиял проплешинами. Единственный зрячий глаз псины был залит чем-то белым. Собака, едва, стояла на четырех кривых лапах, явно, не раз и не два сломанных. Несмотря на всё это, от шеи собаки к основанию дерева тянулась толстая цепь, будто эта калека могла куда-то убежать. Бока собаки тяжело вздымались при каждом вдохе.

— Ты на частной территории, — раздался голос позади Фрэнка. — У меня ствол!

Фрэнк поднял руки, обернулся и оказался лицом к лицу с Фритцем Мешаумом.

Перед ним стоял низкорослый, рыжебородый, одетый в джинсы и выцветшую футболку мужчина.

— Фрэнк? — судя по голосу, Фритц был озадачен.

Они были знакомы, встречались несколько раз в «Скрипучем колесе». Фрэнк вспомнил, что Фритц работал механиком, а ещё у него можно было купить оружие. Правда это, или нет, но как-то раз они вместе накачались пивом под матч студенческой футбольной лиги. Фритц — этот гнусный мучитель собак — не очень активно выражал свой интерес к игре. Он не считал, что «Горцы» способны достичь каких-либо успехов. Фрэнк был рад этому — он не очень разбирался в спорте. Под конец матча Фритц уже накачался пивом и пытался склонить его к разговору о евреях и правительстве.

— Эти носатые всё под себя подмяли, ты понял? — Фритц наклонился вперед. — В смысле, мои предки из Германии, я знаю, о чём говорю, — Фрэнк, впрочем, не считал это достаточным оправданием.

Стоявший перед ним сейчас Фритц опустил оружие.

— Ты, чего, тут делаешь? Пришел пушку купить? У меня есть разные: длинные, короткие. Хочешь пивка?

Фрэнк ничего не ответил, но его поза чем-то насторожила Фритца, потому что он спросил:

— Псина тебе не угрожала? Осторожней с ней. Она моего племяша укусила.

— Кого?

— Племяша. Племянника, — Фритц тряхнул головой. — Старые словечки, иногда, крепко западают в голову.

Эти слова были последними, которые произнес Фритц.

Когда Фрэнк, наконец, остановился, приклад его винтовки был разбит и заляпан кровью. Фритц валялся в пыли, держась за промежность, куда Фрэнк бил прикладом. Его лицо опухло, с каждым выдохом он выплёвывал сгустки крови, тяжело вздымались поломанные рёбра. Возможность того, что Фритц мог умереть, пришла в голову Фрэнку, далеко, не сразу.

Может, конечно, Фрэнк не так сильно его избил, как ему казалось, но ещё несколько недель, он ожидал приезда полиции, а его никто так и не арестовал. Фрэнк не испытывал никакого чувства вины. То был маленький пёс, а маленькие псы не могли дать сдачи. Издевательствам над животными не могло быть оправдания. Некоторые собаки способны убить человека. Однако, ни одна собака не могла сделать с человеком того, что Фритц Мешаум сделал с бедным псом, прикованным к дереву. Как собака могла познать доброту через подобную жестокость? Никак не могла. Фрэнк это понимал и не испытывал никаких угрызений совести за то, что сделал с Фритцем.

Что касается жены Мешаума… откуда Фрэнку было знать, что он женат? Но он узнал. О, да. Элейн об этом позаботилась.

5.

— Ты о его жене? — спросил Фрэнк. — Ты к ней всё ведешь? Я не удивлен, что она спряталась в убежище. Фритц — та ещё скотина.

Когда по городу поползли слухи, Элейн спросила у него, правда ли это? Действительно ли Фрэнк избил Фритца? Он совершил ошибку, рассказав ей правду, и Элейн никогда ему этого не простила.

Она отложила в сторону ложку и отпила из кружки.

— Это не аргумент.

— Надеюсь, она его бросила, — сказал Фрэнк. — Я за неё не отвечаю.

— Не ты, значит, отвечаешь за то, что, когда Фритц вылечился, он приехал домой и избил её до полусмерти?

— Нет, конечно. Я её и пальцем не тронул.

— Ага. А, что насчёт выкидыша, который у неё потом случился? — спросила Элейн. — Ты и за это не в ответе?

Фрэнк сжал зубы. Про ребенка он не знал. О нём Элейн заговорила впервые. И выбрала очень подходящий момент. Настоящая жена, настоящий друг.

— Значит, она была беременна, да? Ох, ну и дела.

Элейн недоверчиво смотрела на него.

— Так, значит, да? «Ну и дела»? Ты — само сострадание. Ничего этого бы не было, если бы ты, просто, вызвал полицию. Фритц бы сел, а Кэнди Мешаум, спокойно, родила.

Создание чувства вины было специальностью Элейн. Но, если бы она увидела того пса, во что его превратил Фритц, она бы несколько раз подумала, прежде чем обвинять Фрэнка. Мешаумы должны были ответить за свои деяния. Как и доктор Фликингер…

Это натолкнуло его на мысль.

— А, может, мне сходить к водителю «Мерседеса»? Этот парень — врач.

— К тому, который сбил кошку старика?

— Ага. Он расстроен тем, что превысил скорость. Он может помочь.

— Ты, вообще, слышишь, что я тебе говорю, Фрэнк? Твои помутнения разума всегда приводят к жутким последствиям!

— Да, забудь ты о Фритце Мешауме и его жене, Элейн. Забудь обо мне. Подумай о Нане. Может, этот врач ей поможет, — Фликингер должен быть благодарен Фрэнку, что тот разгромил его машину, а не вломился в дом и не размазал по стенам его самого.

Снова послышались сирены. По улице, рыча двигателем, промчался мотоцикл.