Спиритический салон графини Ельской

Марию усадили меж братом и сестрой, прямо напротив ухмыляющегося Ефима. Взбудораженный вид мужчины с плотным телосложением и довольно-таки суровой внешностью не предвещал ничего приятного. Зажав во рту толстую сигару, он непринуждённо принялся тасовать колоду, не забывая проделывать с ней уже давно не новые, но зрелищные трюки.

Закончив с картами, Ефим отнял сигару ото рта и принялся выпускать ровные кольца дыма. А когда он затягивался вновь, тлеющая бумага на самом конце забавно сливалась с цветом его рыжеватых щетинистых усов и подбородка с густой неопрятной бородой, которую не оправляли, должно быть, вот уже несколько недель.

Сколь бы графиня ни ломала голову, а отыскать достойную причину его нахождения в этом доме никак не могла. Отец Ефима, хоть и считался крупным помещиком в прошлом, после отмены крепостного права растерял былое состояние и спился с горя. Сам же Ефим, несмотря на уготованное ему положение, по стопам родителя не пошёл и даже сумел дослужиться до ротмистра кавалерии. В его подчинении находилась рота из ста двадцати человек, среди которых затерялся и брат Марии.

Сергей с детства питал слабость к азартным играм, однако ж именно после знакомства с Ефимом слабость достигла пугающих масштабов, став страшной зависимостью. Ротмистр оказался настоящим волком в овечьей шкуре. Утром – образцовый начальник, ночью – грехово́дник и искуситель дураков. Он позволял офицерам, неопытным и несмышлёным, попробовать вкус победы, а затем обирал до нитки, жестоко наказывая, ежели те отказывались платить по долгам. Впрочем, такое бывало редко. Ведь карточный долг – обязательство святое.

Так что подобный человек делал здесь? Неужели Вишневские совсем не избирательны в приятелях? Медиум-шарлатанка, картёжный ростовщик, кого ещё нелёгкая заведёт к этим людям? Однако совершенно чудно, что её вообще заботила их безопасность. Быть может, она всё же не настолько глубоко увязла в болоте сугубо меркантильного расчёта.

– Во что предпочитаете сыграть, Мария Фёдоровна? – вежливо поинтересовался брат Катерины.

Николай Вишневский был старше графини лет на восемь, что совершенно не отражалось на поведении. Он выглядел полным сил и не брюзжал по каждому поводу, как бывало у некоторых знакомых Марии мужчин с возрастом. В противовес своей сестре, Николай не блистал изяществом: топорщащиеся в разные стороны уши, пушащиеся волосы, которые из-за своего светлого оттенка создавали обманчивое ощущение лысины на голове, да и большой нос картошкой не сулили ему звания первого красавца города. Тем не менее обозвать Николая страшным язык не поворачивался. Мужчина имел те особенности, которые без труда компенсировали все шероховатости. Мягкий взгляд и добрая улыбка подсказывали Марии, что старший Вишневский не имел привычки повышать голос, а отсутствие морщин на лбу и вовсе намекало на то, что если он и злился, то только по исключительным поводам.

– Вист? Пикет? Стуколка?

Все игры, перечисленные Николаем, были коммерческими и безобидными, так как основаны на умственных способностях. Выбери она любую – не ошибётся. Однако с заявлением о решении графиня несколько запоздала.

– Я почти уверен: дама предпочтёт что посерьёзнее. – Отправив окурок к остальным в ажурную пепельницу, Ефим нахально подмигнул ей. – Фараон? Бура? Двадцать одно?

Будничные посиделки за чашечкой чая оборачивались утомительным занятием. Вероятно, сама судьба пожелала преподать Марии урок за её неуёмное стремление, которое первоначально привело её сюда затем, чтобы обогатиться за счёт дружбы.

– Сколько? – вопросила она, подавив назойливое желание обессиленной зевоты.

На счастье графини, ротмистр не стал ходить вокруг да около и таки озвучил сумму.

– Две сотни рублей.

«Меньше обычного», – подивилась графиня как никогда скромному аппетиту братца.

– Хорошо. Две так две. Назовите адрес, и я вышлю то, что вам причита…

– Совсем забыл, – с притворной беззаботностью Ефим звонко шлёпнул по столу, провоцируя Марию стиснуть челюсть, а Вишневских – непонимающе переглянуться, – к рублям обещалась и ваша горничная. Аннушка, кажется.

Окончание фразы острым гвоздём вбилось в позвоночник графини, заставив её вытянуться в прямую линию. За одно лишь упоминание девочки в подобном непристойном ключе стоило выжечь его язык. Однако во избежание конфликта она даст ему возможность одуматься.

– Повторите, ваше благородие. Должно быть, я что-то неверно истолковала.

Она нарочно обратилась к нему по чину, подчеркнув, что его положение всё же ниже, как бы он ни старался демонстрировать обратное.

– Вы недооцениваете собственный разум, ваше сиятельство.

Если в этом мире и существовал кто-то, кто был способен разжечь в ней пламя гнева в этот непогожий день, то его имя совершенно точно начиналось на «Е» и оканчивалось «ФИМ». Про собственного непутевого брата Мария старалась не думать.

– Нет дыма без огня, – философски изрекла Катерина Павловна, наблюдая за несколько сконфуженным этой фразой Ефимом через длинный узкий бокал под шампанское. – И та дурная молва вокруг вас ходит небезосновательно.