Спиритический салон графини Ельской

Князь делился информацией столь буднично и непринуждённо, что на контрасте с предыдущим разговором Мария не сразу уловила, к чему всё шло. Она напрягла ум чуть больше и таки сумела сопоставить, что Влас Михайлович и лекарь-звезда – один человек. И от этого растерялась окончательно.

– Ваша светлость, зачем вы предлагаете это? Какой вам от этого толк?

– Неужели выгода должна непременно сопутствовать во всяком деле?

– Раз уж вы это понимаете, смею надеяться на честный ответ.

– Мои ответы всегда честны, – холодно заметил он.

Мария хищно прищурилась. Столько высокопарных заявлений на эту тему. Но так ли он искренен? А ежели так, то кому и что он пытается доказать?

Где-то в углу плакала стрелка массивных напольных часов. К этому добавлялся тихий шелест белого халата на князе. Он поддерживал видимость занятости, хотя сам принудил к разговору. Но раз уж она здесь после всего, что пережила, уходить, не проверив серьёзность громкого заявления, Мария точно не собиралась.

– По вашим утверждениям, на любой вопрос, прозвучавший сейчас, вы ответите не кривя душой.

Полный нарастающего раздражения, он отрывисто опустил подбородок в едва заметном кивке.

– Вы считаете меня хорошенькой?

– Что, простите?

– Хорошенькой. – И бровью не повела графиня, пустившись в дальнейшее перечисление эпитетов, из которых хоть одно да должно было подойти: – Миловидной. Очаровательной. Привлекательной. Да будет вам угодно, прелестной, – закончила она на последнем дыхании.

– Вы могли спросить всё, что…

– Но я спросила это. И теперь жду вашего ответа.

– Ну что ж, пусть будет по-вашему. – Князь неторопливо омыл руки до самого локтя и только после того, как насухо вытер их вафельным полотенцем, посмотрел на Марию так, словно только что увидел впервые.

Сначала графине показалось, что задумчивость, с коей он исследовал её лицо, шею, наряд, мало походила на мужскую заинтересованность, скорее это напоминало интерес доктора к своему пациенту. Но чем дольше Влас Михайлович задерживал взгляд, тем реже и тише становилось его дыхание.

– Я нахожу вас красивой. Опьяняющей. Да будет вам угодно – волнующей, – едко передразнил он.

Признание не заставило её поверить, что он никогда не лжёт. Однако определенно Влас Михайлович прямее многих.

– Значит, волнующей?

По лицу мужчины забегали тени. От былого настроения не осталось и следа.

– О нет. Это не значит ничего. Милая Мария Фёдоровна, только не заблуждайтесь. Мои физические реакции на вас вовсе не говорят о расположении.

– Разумеется, – согласилась она самым уверенным тоном, ведь тоже не допускала мысли о чём-то ином. – Что ж, полагаю, нам уже давно пора быть дома. А что насчёт вашего предложения…

Мария прикусила губу, выкраивая время на раздумья. Она могла бы громко хлопнуть дверью, чтобы сохранить гордость. Но так ли важно чувство собственного достоинства, когда на второй чаше весов лежит что-то более значимое?

– Мы обязательно придём. – Графиня постаралась, чтобы кривоватая улыбка вышла учтивой, а само лицо не походило на застывшую обходительную маску.

– Я вижу в нём потенциал. И если вы хоть на крошечную долю заинтересованы в будущем Ильи, постарайтесь не разрушить его мечты.

* * *

Привалившись к стене, Мария оторвала затылок от ледяной поверхности и вернула обратно. Череда несильных ударов продолжалась, пока капли, возжелавшие пролиться, не высохли в уголках глаз. Она не плакала с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать. Графиня считала это проявлением собственной слабости. А ей нельзя быть слабой. Кому угодно, но не ей.

– Мария Фёдоровна.

В ужасе от того, что кто-то мог застать её в таком состоянии, графиня распахивает глаза.

– Пойдёмте. Надежда Никифоровна наверняка наготовила полный стол и заждалась нас.

Ни унции упрёка в светлом небе его очей. И она совсем не понимала почему. Почему он не злился. Не считал её плохой. Сплошное беспокойство и забота, которые она не стремилась заслужить. Что-то в высшей степени новое для неё. Обескураживающее сильнее духов.

Глава 8 Лазоревый яхонт

Она видит призраков.

Мысль молнией разрезала тишину и пробудила Марию от тревожной дремоты.

Она видит призраков.

Это объясняло все те совпадения, кажущиеся подозрительными, но слишком немыслимыми, чтобы всерьёз задумываться об их природе. Она отмахивалась от доводов, кричащих ей в лицо, как от прилипчивых мух. Но даже приняв правду, графиня всё ещё ощущала себя слепым и глухим щенком, который только-только начал познавать окружающий мир. Мир, где вместе с ней, Ильёй, нянечкой и Анютой бок о бок ходят души покойных.

С этой самой секунды Марии придётся научиться балансировать на тонком канате. Более ёмкого сравнения для нового навыка лавирования меж двух действительностей поистине не подобрать.

«Я или удержу равновесие, или разобьюсь. Третьего не дано». – Как ни странно, но неотвратимость этого не напугала графиню, а придала уверенности. По крайне мере, больше не было нужды бежать от неизвестности – только вперёд с высоко поднятой головой.