Спиритический салон графини Ельской

Глаша мало что ведала о колье. Но точно знала, что яхонт был с княгиней всегда. Она никогда не расставалась с камнем. А с тех пор как у Лидии появились и девятнадцать жемчужин, неспокойные дни в особняке превратились в кошмар наяву. Супружеские споры из-за расположения мебели или цвета стен переросли в бесконечные ссоры, а редкие побои вошли в привычку.

Пожалуй, самой любопытной была та часть рассказа, в котором Глаша упоминала «чудное поведение сразу же после похорон».

– Как ополоумел, – вполголоса признавалась горничная, то и дело посматривая на дверь. – Схватился за лом да как давай срывать доски повсюду.

– Нашёл ли что? – осведомилась Мария и едва не расстроилась, когда Глаша помотала головой из стороны в сторону.

Однако кое-что таки отыскалось.

– Да как же могла запамятовать! – Женщина грубо ударила себя по лбу. – Мельком видала, что под этим самым столиком, рядом с которым сидели вы, нашёл барин бусинку-то.

Там же, где она слышала стук. Череда случайностей?

– Из личных вещей ничего не пропадало?

Горничная задумалась.

– Ерунда, быть может. Но нигде не могу отыскать записную книжку барыни. Красивая такая, цветом на травку похожая. Почти всегда при ней была али в ящичке. А после смерти как сквозь землю.

«Ка-аби-инет», – прошелестел глухой голос над ухом. К этому нельзя было привыкнуть, но противиться подсказке графиня не стала.

Обдумав дальнейшие действия, Мария поблагодарила женщину и попросила об одолжении.

* * *

Бусина, записная книжка – цепочка удлинялась, натягивалась и чёткой линией подводила Марию к кабинету. Избежав новой встречи с дворецким, внимание которого Глаша весьма ловко сумела отвлечь, графиня Ельская отправилась в последнее место на сегодня, как она надеялась.

Стоя за углом, в нескольких шагах от рабочей комнаты князя Измайлова, она размышляла. Например, сколько всего может приключиться с человеком за один день или как существенно могут поменяться её собственные планы. Если бы утром кто-нибудь сказал, что она вознамерится стать карающей дланью[20], Мария бы язвительно рассмеялась, почти взахлёб. Быть «героиней» она никогда не хотела. Оттого её положение казалось нелепым, ведь Лидия Семёновна не была её подругой, да они и знакомы-то не были. В то же время мысль о том, что Мария расправится с мерзавцем, унизит его, растопчет – поступит так, как он поступал с Лидией Семёновной, подкрепляла её решимость. И это не на шутку тревожило графиню.

Послышались скрипучие шаги, Андрей Яковлевич наконец покинул кабинет. Должно быть, он закончил беседу и решил проводить гостя. Обождав, когда звуки голосов стихнут, Мария с гулким эхом в голове подобралась к входу, но внезапно для самой себя застыла.

Она хорошо держалась до сих пор, но, кажется, начинала терять самообладание. Было ощущение, будто кто-то сдавливает её шею. Участки, куда пришлись удары в зеркальном коридоре, пылали. Тем не менее ни синяков, ни ссадин не было. Мария проверяла. Пожалуй, это был очередной повод для беспокойства. Духи из пособий заставляли звенеть колокольчики, задували свечи или диктовали медиумам слова – это прозвали бессознательным письмом. Упоминаний же о сотворении морока, в котором всё, что мёртвый чувствовал когда-то, мог ощутить и живой, она не встречала.

Всё это путало, поскольку графиня не понимала, чего должна опасаться. Боли? Собственных возможностей? Непредсказуемости призраков? Вероятно, всего понемногу. Да вот только подобное она считала чушью. Когда не способен выбрать что-то, вывод лишь один: либо ничего из этого не подходит, либо ты обманываешь сам себя, подыскивая удобное.

Толкнув дверь посильнее, Мария вошла внутрь.

В длинном, но узком кабинете витал запах влажности и цветочной пыльцы. По полу тянуло свежестью с открытого балконного окна, задрапированного красивой переливающейся тканью. Молочного цвета шторы колыхались, то приоткрывая кусочек сада, то вновь его скрывая.

В углу со встроенными для книг полками стоял письменный стол, в другом был небольшой диванчик, вероятно, турецкого происхождения и ещё несколько шкапчиков, забитых толстыми папками с подписями фамилий и имён. На стенах висело по четыре канделябра, и хоть на улице царил день, свечи сияли ярким пламенем, не оставляя тёмных мест.

«Ни одного зеркала», – отстранённо заметила Мария и мягкой поступью двинулась к полкам над рабочим пространством князя. Самоуверенность Измайлова давала все поводы полагать, что записную книжку жены прятать он не станет. Кому её искать? Путь домашним сюда заказан, а если и заглянут – вещица в потрёпанной обложке заинтересует только того, кто знает, что внутри.

«Хорошо. Эта глупость его и погуб…» – Ощутив постороннее присутствие, графиня не успела додумать фразу. На сей раз то был не мёртвый. А вот к добру это или к худу, узнать ещё предстоит.

* * *