Сплендор

– Ты не можешь говорить это серьезно.

– Это даст тебе возможность начать все с нуля, Анри.

– Я не хочу начинать с нуля.

– Людям всегда кажется, что они этого не хотят. А потом, начав с нуля, они чувствуют себя счастливыми.

У Анри было такое чувство, будто время замедлило свой бег, будто все вокруг затаило дыхание.

Когда он был маленьким, его отец подарил ему ножик. Взяв с него слово, что он никогда не воспользуется этим подарком, если рядом не будет взрослых. Анри пообещал, любуясь блестящей сталью, водя пальцами по гладкому дереву черенка. Какое-то время он не нарушал своего обещания, но потом Стелла купила яблок. Они лежали в вазе на столе в кухне, дразня его, и в конце концов он убедил себя, что сумеет снять кожуру с одного из них. Ведь Тео много раз показывал ему, как надо это делать.

Он крепко зажал яблоко в левой руке и надрезал его кожуру. Затем прижал его к лезвию, так что нож не погрузился в мякоть. И начал осторожно вращать яблоко.

Его рука соскользнула, и то, что случилось потом, происходило словно в замедленном темпе – так учитель танцев демонстрирует ученику различные па одно за другим. Клинок скользнул по его пальцу. Может, он порезался? Он поднес руку к лицу, посмотрел. Должно быть он ошибся, раны нет, подумал он, но тут же ощутил нарастающую боль и увидел кровь.

Так же было и сейчас, когда он услышал то, что сказала Стелла. Порез. Медленное осознание. Боль.

Его собственная мать была готова переиначить его воспоминания, лишь бы он слушался ее. И, кажется, она проделывала это и прежде.

– Отец не позволит тебе это сделать, – сказал Анри. Это было его последней надеждой.

Стелла перевела взгляд на Тео, стоящего в дверях.

– Что ж, давай спросим его самого.

– Папа? – Анри смотрел на него с мольбой.

– О, Анри. – Выражение лица Тео было печальным, но непреклонным. – Что ты натворил на этот раз?

Анри охватило смятение. Его взгляд метался между Стеллой и Тео.

Тео вошел в комнату и закрыл за собою дверь. Затем усмехнулся, как будто его забавляло то, что его сын опять поцапался со своей матерью. Но он мог все исправить. Тео всегда знал, что надо сказать. Он широко раскрыл свои объятия, и Анри бросился к ему, испытывая невыразимое облегчение. Он подбежал к своему отцу, уткнулся лицом в его грудь. Руки Тео крепко обняли его, и его мокрая щека оставила мокрое пятно на рубашке его отца.

– Прости, – пробормотал Анри.

– Ш-ш-ш. – Тео погладил его по голове. – Все будет хорошо.

Анри закрыл глаза и отдался блаженному чувству безопасности. Руки Тео вдруг сжали его крепче, Анри попытался вырваться, но было уже поздно.

Стелла вонзила в его шею иглу шприца, и все погрузилось во тьму.

Джульетта вынырнула из воспоминания, заткнув свой рот кулаком, будто в попытке подавить крик. Похожая на облачко субстанция поднялась над их пальцами и плыла к голове Анри. Джульетта попыталась поймать ее – она не была уверена, что ему вообще хочется обрести это воспоминание вновь, – но было уже поздно. Оно опустилось на лоб Анри и исчезло. Он вздрогнул всем телом, будто пережив все это опять.

Если ее сердце бьется так быстро, то каково же сейчас Анри? Она повернулась к нему, но он смотрел прямо перед собой остекленевшими невидящими глазами, как будто все еще пребывал в плену воспоминаний.

– Анри?

Он словно не слышал ее. Она сжала его пальцы, он сделал судорожный вдох, и его взгляд наконец стал осмысленным.

– Как ты? – спросила она.

Он покачал головой. Вид у него был безутешный.

– Все было ложью от начала до конца.

Глава двадцать шесть. Анри

Жизнь Анри разбилась вдребезги, разлетелась, словно стеклянный сосуд. Все, что, как ему казалось, он знал, лежало вокруг него в виде осколков – острых осколков воспоминаний, которые пронзят его, если он попытается их рассмотреть.

И подобно разбитому стеклянному сосуду, его жизнь – даже если ему удастся снова склеить ее – уже никогда не будет прежней.

Стелла и Тео – это его родители.

Анри подумал о том, как часто он жалел, что его не усыновили вместо того, чтобы дать ему работу в «Сплендоре», как часто мечтал о простом ужине вместе с отцом и матерью, которые бы любили его без всяких условий. И хотя он ругал себя за такие мысли – ему не хотелось казаться неблагодарным после того, как Стелла и Тео столько для него сделали – втайне он лелеял мечту о семье, она была как амулет, который он скрывал ото всех и носил у самого сердца. Эта мечта утешала его.

А теперь она умерла. У него всегда были отец и мать. Просто они больше дорожили своим имуществом, чем им. Он воображал, что они спасли его, меж тем как на самом деле они только и делали, что наносили ему раны опять, опять и опять.

– Анри?

Его руку сжали чьи-то пальцы. Он заморгал, и перед ним возникло лицо Джульетты.

– Как ты? – спросила она.

Он встретился с ней взглядом:

– Все было ложью от начала до конца.

– Я видела. Мне так жаль.

– Я не знаю, что делать. – Эти слова вырвались у него сами собой.

Она ласково смотрела на него.

– Думаю, нам нужно убраться отсюда.