Сплетня

Аныхапааю привёл его в пронизанную солнцем зелёную рощу. Заметив, что Темыр украдкой озирается, усмехнулся: не ищи, земляк, потому как святилище – это не камень, людьми положенный, это место, где духи – слышат. Чуешь?

Темыр и впрямь чуял. Здесь всё было каким-то особым. Высокие кроны древних грабов смыкались над головой, словно вставшие в круг танцоры. Каждый сам по себе стоял – независимо, гордо, а все вместе были – одно, единое. Вот так и мы, подумал Темыр: каждый сам по себе – независимый гордец, а вместе мы все – народ. Зачем нам колхоз? Мы и так все едины. По-своему. По-настоящему. Тем и сильны.

Трава под ногами была пышной, сочной, явно скотиной не топтаной. Боится скот, не рискует – люди говорят, шагов за сто уже сворачивает. Тоже – чует.

А вот солнце – оно ничего не боится. Лучи его не пронизывали листву, а осторожно пробирались сквозь ветки, мягко наполняя пространство рощи теплом и торжественностью. Почему-то начала кружиться голова. Странно.

– Это как раз не странно, – вздохнул жрец. – Говори, чего хочешь. Я молением поддержу.

* * *

Обратно Темыр шёл словно уже совсем другим. Вроде ничего и не случилось: постояли в роще вдвоём, поговорили, побормотали, руки к небу возвели. А вышел – как будто другой человек.

Во-первых, как никогда, он ощущал себя частью большой семьи. Огромного рода, который много чего уже пережил и много чего ещё переживёт. Он просил у аныха очищения – за всех, кого мог упомнить по именам, и всех, чьи имена забыл или не знал. Просил прощения за всё – и за убийство несчастного Кадыра, и за покинутые Зафасом могилы предков, и за отданную на чужбине замуж Нуцу, и за всё, о чём ему никто никогда так и не рассказал. И он точно знал, что прощение за них всех получил.

Во-вторых, он словно увидел всех, кто придёт после него и его сестёр. И их тоже было много. Просил защиты и поддержки всем, кто понесёт эту богатую, бурную кровь дальше, в другие века, какими бы странными они отсюда, из этой вечной рощи ни казались. И он точно знал, что благословение за них всех обрёл.

В-третьих, он отчетливо понял, что защита и удача ему будут, но только если он сам будет работать на износ, не останавливаясь и не утирая пота. До самой своей последней минуты. Ради тех, кому жить потом.

«А ещё», – задумчиво сказал аныхапааю, провожая его из рощи по склону вниз, – «я давно тут служу и вот что тебе скажу: если просьба слишком велика, то и плату тоже возьмут. Они. Но прежде рядом с тобой встанет тот, кто точно подхватит твой факел и дальше понесёт с честью. Так что думай всегда, кого в попутчики брать…»

На самом краю древней грабовой рощи Темыр обернулся и медленно поднял ладонь:

– Всеми корнями своей земли – клянусь: все дни и часы моей жизни будут отданы моей земле. Моей – не колхозной.

И ушёл.

* * *

Недели через полторы после его возвращения неутомимый Баграт вновь собирал односельчан, агитировал и уговаривал, а в конце намекнул, что, мол, отказавшимся будет изрядно хуже, причём очень скоро.

– Это же я вас уговариваю и словесами потчую, а власть – она власть и есть, ей слова от меня не нужны – ей результат подавай. Так что записывайтесь, товарищи, не стоит откладывать в долгий ящик такое правильное для всех решение.

Некоторые уже понимали, к чему дело шло, так что запись продвигалась пусть и не всегда добровольно, но бойко. Перекраивались наделы, перемежёвывались участки, всё пришло в движение и стремилось приспособиться к новым временам.

Темыр пожал плечами и снова ушёл.

Ещё через три дня он обнаружил угловатую фигуру Баграта прямо у своих собственных ворот. Против обыкновения, Баграт явно нервничал и вообще был не в своей тарелке: сердито теребил крюк замка и никак не мог сладить с калиткой.

– Ора, добро тебе, Баграт, – спокойно подошел к нему Темыр, откинул крюк и распахнул калитку. – Неужто теперь ты не созываешь народ, а сам по дворам с уговорами ходишь?

– Здравствуй, Темыр, – буркнул гость. – Есть срочное дело.

Хоть дело было и срочное, а у ворот кто же важное обсуждает? Баграт еле дождался предложенного Наргизой стула, ещё более нервно проводил взглядом её гибкую фигуру и положил ладони на стол:

– Послушай, Темыр, много ли имеешь в запасе вина?

От неожиданности Темыр дёрнул бровью, но ответил, как и полагается, с достоинством:

– Вот уже два года как собираю отменный урожай.

– Вот что, сосед… выручай.

Хотя Темыр уже и был настороже, но бровь невольно прыгнула снова.

– Ты же знаешь, я всегда рад быть полезен доброму человеку – только, клянусь своими свежепокрашенными воротами, ума не приложу, чем моё вино может помочь в твоих делах. Ты, никак, решил опоить несогласных, Баграт Хонач-ипа? Не самый надёжный способ. Проспятся же. Передумают.