Спросишь опять - отвечу “да”

На время этих посещений Лена сажала его на диван - он не хотел, чтобы гости заходили в его спальню. Полицейские стояли в своих спортивных куртках, не зная, что сказать.

“Да, конечно приходили, они молодцы в этом плане. Но сейчас им некогда - у всех дела”.

Отставной полицейский рассказал длинную историю о своих детях, университетском бейсболе, их проблемах с попаданием в основной состав.

“У тебя же девочки” - сказал он - “Тебе повезло, что не надо об этом думать”.

Фрэнсис с лёгкостью согласился, но подумал: моя Кейт гораздо лучшая спортсменка, чем все твои сыновья вместе взятые.

Ближе к пожарной части, возле которой Санта раздавал книжки-раскраски по пожарной безопасности, он увидел её.

Джоан потягивала напиток, который держала между руками в варежках. Через секунду она увидела его и оглянулась через плечо, словно ища где спрятаться.

Когда он подошёл ближе, вместо того чтобы поздороваться, она сразу заговорила: “Вы сейчас, наверное, думаете, что вот женщина, которая не должна пить”.

“Вовсе нет!” - сказал он, снова слыша в своём голосе то, что заставило его чувствовать себя неловко на вечеринке Кейт. Теплоту. Веселье. То, чего обычно не было.

Он подышал на замёрзшие руки, и сказал, что рад её видеть, и, не зная, что ещё сказать, снова подышал на руки.

“Вам холодно” - сказала она - “Давайте зайдём внутрь”

Они стояли перед баром, с двумя барменами разливающими глинтвейн на улице по три доллара за стаканчик.

Внутри никто не обратил внимания на то, что Фрэнсис Глисон сидел в баре с женщиной, которая не была его женой - потому что это был такой день.

Люди знали его, знали Джоан - если бы что-то было не так, они бы не стали выпивать в центре города всего в ста метрах от Лены Глисон. Внутри было полно народа из-за неожиданно холодного дня, но у задней стены стояли два стула, как будто ждали их.

Позже Фрэнсис думал обо всем, что могло бы его тогда остановить, могло бы дать понять, что это уже чересчур.

Если бы он увидел Оскара Мальдонадо, который несколько дней спустя упомянул, что заметил его там.

Или, если бы Джоан сказала ему, что её бывший муж, наконец, подписал документы о разводе, что глинтвейн, который она пила на улице, был первой возможностью это отпраздновать. Но она сказала ему об этом намного позже.

Если бы Лена сказала ему прежде, чем он пошёл, что не очень хорошо себя чувствует, что у неё небольшая температура, что перед тем, как пойти с ним в город она приняла аспирин, который не помог. То, что она себя чувствовала нехорошо, было так непохоже на Лену. Если бы он знал об этом, то наверняка остался бы с ней у лотка, чтобы помочь.

О чем они говорили эти полтора часа?

Через несколько минут они настолько разогрелись, что сняли пальто и шарфы и сложили их на коленях, потому что у табуретов не было спинок. Лена никогда бы не позволила ему сесть на стул без спинки. Что если он потеряет равновесие?

Фрэнсис заметил, насколько близко колено Джоан было к его ноге, очертание её ключицы в разрезе блузки. Он спросил её о работе.

И когда задал тот же самый вопрос дважды, она засмеялась, опустив подбородок к груди - как будто пыталась это скрыть от него. А потом посмотрела на него, как будто знала каждую мысль в его голове.

С ней было легко, и это его удивило. Фрэнсис чувствовал себя молодым, сильным, совершенно не имеющим отношения к человеку, с которым Лена возилась столько лет. Джоан была откровенна во всём, что поначалу помогало. Потом именно её откровенность сделала его противным самому себе.

“Я пока живу в апартаментах Hilltop” - сказала она - “Снимаю квартиру до решения о разделе имущества”.

Она коснулась его локтя. Она дотронулась указательным пальцем так быстро, что он подумал, что ему это могло показаться - за исключением того, что он почувствовал, как участился его пульс. Но она стала надевать пальто, варежки.

Немного пройти. Поворот. Ещё немного пройти. Сердце Фрэнсиса билось так громко, что он боялся, как бы она не услышала.

Столпотворение ярмарки замаскировало направление их шагов. В середине декабря сумерки наступают рано - небо стало оранжевым, потом синевато-фиолетовым, а потом темно-серым.

Она открыла дверь в вестибюль, где они стояли рядом, не глядя друг на друга, не говоря ни слова, пока не приехал лифт.

“Чем займёмся?” - спросил он, зайдя в квартиру, но Джоан только посмотрела на него, улыбаясь, и открыла кухонный шкаф, чтобы достать фужеры.

Она включила телевизор и понизила громкость. Нет смысла больше притворяться, хотя его била дрожь, как школьника.

Его рука скользнула по искусственному глазу - с этого месяца у него был новый протез, вручную сделанный страшно дорогим окулистом из Коннектикута. Все были поражены тем, насколько реалистично он выглядел.

Лена сказала, что он стоит каждого заплаченной копейки, хотя они ещё и не заплатили до конца. В день, когда они полностью расплатятся за это уникальное глазное яблоко, он решит, стоило ли оно того.

Но ему действительно нравилось снова разговаривать с людьми, как когда-то.