Спросишь опять - отвечу “да”

Он продолжал держать глаза закрытыми, несмотря на то, что не умел притворяться. И когда она смотрела, как дрожат его веки, ей очень хотелось ткнуть пальцами в его глаза, чтобы он ослеп.

Питер всё время пытался обо всем заботиться.

В ту ужасную ночь, когда они с Брайаном спорили, Питер наклонился, чтобы поднять настольную лампу, которую она уронила. Он ползал по полу на коленях, собирая журналы, конверты, плетёную корзинку, в которой они лежали, статуэтки, стоявшие на полке камин, прежде чем она их сбросила.

Свет в доме Глисонов был включён. В доме Мальдонадо - тоже. Она представляла себе, как вся Джефферсон Стрит затаилась в темноте, слушая её.

Она обозвала Брайана всеми грязными словами, которые только могла вспомнить, а потом повернулась к Питеру и повторила все эти слова. Она говорила слова, которые терпеть не могла. Педик. Гомик. Пиздюк.

Почему? Она не понимала. Но каким бы выражением она ни обзывала Питера, он продолжал сохранять непроницаемое выражение лица. Почему он был так уверен, что к нему это всё не относится?

Всё, что случилось потом, было как в тумане. Даже в глубине её сознания, потеря памяти казалась дешёвым, слишком простым оправданием. И она пыталась смотреть ближе, глубже, чтобы понять - была ли она полностью честна с собой и с другими людьми, для которых это было важно.

Она помнила отдельные моменты, но эти воспоминания были размытыми, как будто кто-то намазал вазелин на линзу фотоаппарата. Она вспомнила, как прижимала запястья ко рту, кусая их. Она вспомнила вкус крови на внутренней стороне губы.

Полиция сказала, что к холодильнику был подвинут стул - без сомнения, чтобы она могла добраться до верхнего шкафа. Она не могла вспомнить, как двигала стул через комнату. Она не могла вспомнить, как карабкалась на него.

Но именно она оказалась с пистолетом. Так что, должно быть, всё это было сделано ей.

“Что Вы помните?” - спрашивали её окружной прокурор и адвокат с лицами, полными скептицизма.

Она помнила смешливость, которая возникала у неё всякий раз, когда Брайан исчезал на кухне после работы. Как будто она не знала новое место, где он прячет пистолет.

Он всегда выходил из кухни с пивом, как будто зашёл туда, чтобы найти и открыть себе баночку пива. Как будто это может занять больше двух секунд.

“Что Вы помните, Анна?” - спрашивали её двое мужчин в коричневых костюмах. Разобраться в них было невозможно, за исключением того, что один был немного менее уродлив, чем другой.

Она помнила, что сделал Брайан.

Она так хорошо это помнила, что могла повторить эту сцену, остановить её, перемотать назад и воспроизвести снова, как видео.

Пистолет сидел у неё на ладони - как на тарелке или подносе. В её памяти это выглядело как чья-то чужая рука. Но при этом она чувствовала вес оружия, и поэтому понимала, что эта рука была её собственная.

Она не наводила пистолет. Она просто держала его, рассматривая. Он был мёртвым, неодушевлённым, но стрельба оживила бы его. Питер схватился за волосы, когда это увидел. И она подумала, записано ли это движение в его генетической памяти или он перенял этот жест у Брайана.

“Мама” - спокойно и смело сказал Питер и посмотрел на отца в поисках помощи. Но Брайан не сказал ни единого слова. Вместо этого он отвернулся и ушёл наверх.

Она могла сыграть эту сцену для себя, для адвоката, для врача - в любое время дня и ночи, независимо от того, какое лекарство она принимала, независимо от того, как она себя чувствовала. Если бы они могли подключить провод к её мозгу, то сами бы всё увидели.

Анна знала, на что он надеялся. Она совершенно точно знала, на что он надеялся - и у него не было даже элементарной порядочности, чтобы взять с собой Питера наверх. Поэтому Питер пошёл к Глисонам за помощью.

После двух часов ожидания в холодных сумерках, ей захотелось в туалет. На углу улицы находился Dunkin’ Donuts.

По закону Мерфи он наверняка пройдёт мимо, как только она закроет дверь туалета. Но ей стало невтерпёж, и с этим ничего не поделаешь.

После долгого сидения она с трудом вышла из машины, зашла в забегаловку и купила маленький стакан чёрного кофе, чтобы женщина за прилавком дала ключ от туалета, прицепленный к ракетке от пинг-понга.

Пока Анна была в туалете, забегаловка заполнилась посетителями.

За стойкой, спиной к ней, стоял Нью-Йоркский полицейский, а рядом с ним - молодая женщина, одетая как школьник. С коротко подстриженным тёмным париком под красным беретом и в очках в толстой чёрной оправе.

За ними был человек, одетый в костюме печенья, а рядом с ним - кто-то в костюме молока. Бекон и яйца. Вандер Вумэн. Билл и Хиллари Клинтон.

Осенний вечер заканчивался, быстро холодало. По улице шла Пеппи Длинный Чулок, под руку с Котом в Сапогах.

У девушки-школьника из-под парика свисала на спину прядь светлых волос.

Когда она и полицейский направились к выходу, Анна сделала шаг назад, чтобы они могли разминуться в переполненном пространстве. Сначала мимо Анны прошла девушка, а затем полицейский.