Спросишь опять - отвечу “да”

В тот вечер, когда она вошла в бар, когда они встретились в первый раз за много лет, она изогнула брови, точно так же, как в день, когда учитель седьмого класса объявил о первой контрольной года. Его охватил поток воспоминаний.

Позже она призналась, что могла и не прийти.

Её мать начала курс химиотерапии, отец запретил им встречаться, плюс она очень нервничала. Она переодевалась по крайней мере десять раз, и, в конце концов, позаимствовала одежду у соседки по комнате.

К тому времени, когда она пришла в бар, он заканчивал пинту пива. Когда он встал из-за стола, чтобы обнять её, ни один из них не знал, что сказать.

Он приехал туда на час раньше, и, обойдя вокруг квартала, чтобы убить время, зашёл в другой бар и опрокинул две рюмки Джемисона - одну за другой, откидывая голову, как обычно это делал его отец.

Поначалу это не помогло - его нервы скреблись под кожей как пауки. Но возвращаясь по тротуару к месту встречи, он постепенно почувствовал себя более спокойным и уравновешенным.

“Питер” - сказала Кейт, немного отстранившись и глядя в его лицо - “Я не могу в это поверить”.

Кончики её волос были окрашены в пурпурный цвет. Ногти были покрыты чёрным лаком и в основном обкусаны. Её длинные тонкие пальцы были увешаны широкими серебряными кольцами, она была обута в Док Мартенсы, зашнурованные до колен.

Но её лицо было таким же - ясные глаза, проказливая ухмылка. Он смотрел на её рот, пока она говорила.

“Я рада, что ты написал” - сказала Кейт, как только они сели. Как будто она не писала то же самое в дюжине писем и е-мейлов, которыми они обменивались.

У обоих приближались весенние каникулы. Питер уже сдал два экзамена - ему оставалось всего два зачёта, прежде чем на неделю отправиться в Квинс. Кейт предстоял первый экзамен.

“Ну” - улыбнулась она - “Как дела в школе?”

Они часто навещали друг друга и разговаривали по телефону почти каждый день.

Как правило, они не говорили ни про Гиллам, ни про родителей - ни о чём, что хоть как-то касалось того, что произошло между их семьями в мае восьмого класса.

Хотя они выглядели по-другому в восьмом классе, оба почувствовали возвращение к чему-то знакомому, к тому, что всегда принадлежало только им.

У Питера на шее всегда была пара родимых пятен, похожая на укус вампира. Они были там же, но шея стала другой - шире, сильнее, с шероховатостью щетины. У обоих были длинные, худощавые тела - только тело Питера был ровным и твёрдым, как ствол дуба, тогда как у Кейт была талия.

У Кейт была россыпь веснушек на носу и плечах, но тело её было молочно-белого цвета. Шея Питера, лицо и предплечья были темно-коричневыми от бега в футболке. Когда она обнаружила у него под рубашкой волосы на груди, то на мгновение смущённо отстранилась.

Кейт удивляли простые вещи: вид его йогурта рядом с её апельсиновым соком в мини-холодильнике. Его трусы на полу рядом с её лифчиком.

Однажды она по ошибке стала натягивать его джинсы. А когда это поняла, то подумала, что никогда в жизни не была так счастлива.

Той весной у них был лишь одна ссора.

Кейт рассказывала об отце. О том, как он нагадил матери, затеяв шашни на стороне. Что это было самой большой ошибкой в его жизни, включая ночь, когда он подошёл к двери в Стэнхоупов. Питер никак не прореагировал.

“Надеюсь, ты не чувствуешь себя виновным” - спросила Кейт, пытаясь понять его отсутствующий взгляд.

“Виновным? Нет. Думаю, что в ту ночь было много жертв. Твой отец, твоя мать, моя мать …”

Кейт отодвинулась, резко взглянув на него: “Ты считаешь свою мать жертвой?”

“Да. Конечно” - медленно сказал Питер.

“Ты это серьёзно?”

“Да, я это серьёзно”.

“Обоснуй” - сказала Кейт, подбоченясь.

“Кейт, она явно была больна. Насколько я знаю, она до сих пор в больнице. Если бы только она с самого начала принимала правильные лекарства …”

Кейт подняла руку, словно давая ему знак остановиться. “Не надо мне это объяснять. Думаю, что нам надо смириться с тем, что у нас всегда будут разногласия по этому поводу” - и добавила - “Она определённо всё ещё находится в больнице. Адвокат моего отца позвонил бы нам, если бы её освободили”.

“Ага” - сказал Питер. Эта информация прозвучала как внезапная пощёчина.

“Из-за того, что она ему сделала, отцу обязаны сообщить, если будут изменения в её статусе”.

“Да, я это понял. Спасибо” - он сделал паузу - “Не то чтобы она это сделала именно ему. Я имею в виду, что она ничего не имела конкретно против него. Он просто оказался человеком, который тогда подошёл к двери. Почему они должны сообщать об изменении её статуса? Думают, что она опять пойдёт к нему с пистолетом?”

“Она стреляла в него, потому что ненавидела меня. Мама сказала мне об этом”.

Питер был настолько ошарашен услышанным, что едва сдержал смех: “Всё гораздо сложнее, Кейт”.

“Ты хочешь повидаться с ней? В этом дело? Я думала, что ваши отношения закончены. Ты сам сказал, что давно не общался с ней”.

“Она моя мама”.

“И?”

“Нет, я не хочу её видеть” - сказал он, и это звучало правдой. Одна мысль о том, чтобы зайти в комнату к ней, звучала как возвращение хаоса в его жизнь.