Спуститься на землю (Колонизация — 2)

“Я бы хотел, чтобы вы нашли что-нибудь покрепче”, - проворчал Жуков, - “но я полагаю, что иностранные дела - это ваша прерогатива”. До тех пор, пока мне захочется, чтобы это было твоей прерогативой. Маршал Жуков тоже не всегда говорил все, что думал. Но, с другой стороны, ему не всегда было нужно. Вот что означало удерживать власть.

Феллесс чувствовал себя изолированным, бесполезным и разочарованным в посольстве Расы в рейхе. С уходом Томалсс у нее не было никого, с кем она могла бы по-настоящему поговорить, основываясь на своем профессиональном опыте. Большинство мужчин и женщин в посольстве относились к немецким тосевитам чисто прагматично, не заботясь о теоретических основах межвидовых отношений.

Немцев тоже не заботили эти основы, насколько мог судить Феллесс. С течением времени у них становилось все меньше и меньше желания обсуждать с ней обоснование своей странной не-империи. У нее было достаточно проблем с пониманием даже того, что они были готовы обсуждать. Теперь, когда новая информация поступала медленнее, чем раньше, она отчаялась когда-либо разобраться в их системе.

Она думала об оскорблении какого-нибудь немецкого чиновника до такой степени, что его правительство выслало бы ее из не-империи, как посчастливилось сделать Томалссу. Она не только думала об этом, она пыталась сделать это пару раз. Это вовлекло ее в перепалку с Большими Уродами, но приказа об исключении не поступило, к несчастью. Она застряла здесь, в Нюрнберге, застряла без выхода и ненавидела каждый момент этого.

Ее офис был ее убежищем. Она могла анализировать те данные, которые у нее были, и она могла связаться с более широким миром Расы через компьютерную сеть. И…

Иногда она оставалась в своем кабинете по нескольку дней кряду, принося еду из столовой, складывая ее в маленький холодильник и разогревая в еще более компактной радиолокационной печи. Запертая дверь была щитом от мира, гораздо более неприятного, чем она представляла, просыпаясь от холодного сна. За этим щитом она могла сделать все возможное, чтобы заставить мир исчезнуть.

Покончив с первым из нескольких блюд, которые ждали ее в холодильнике, она подошла к своему столу, открыла один из ящиков, потянулась за несколькими папками и достала маленький пластиковый пузырек, наполовину заполненный коричневатым порошком. “Клянусь Императором”, - тихо сказала она, - “джинджер - это единственное, что делает Тосев-3 хотя бы близким к тому, чтобы быть миром, в котором стоит жить”.

Ее пальцы дрожали в предвкушении, когда она снимала пробку. Она не могла пробовать траву так часто, как ей хотелось, не из-за наказаний, которым подвергались мужчины и женщины - особенно женщины - в наши дни. Только когда она была уверена, что никто не побеспокоит ее, пока от нее больше не будет пахнуть феромонами, она осмелилась высыпать молотый имбирь на ладонь, низко наклонить над ним голову и высунуть язык.

Горячий, пряный вкус имбиря был достаточно изумителен, но то, что делала трава, когда она разливалась по ее крови и воспламеняла мозг, заставляло аромат казаться мелочью. Когда она попробовала имбирь, она была настолько всемогуща, что не имела никакого значения. Где-то в глубине души она знала, что и всемогущество, и наслаждение, которое с ним приходило, были иллюзиями. Она знала, но ей было все равно.

Она также знала, что эйфория, которую она получала от джинджер, не продлится достаточно долго, чтобы удовлетворить ее. Этого никогда не происходило. Единственный способ, которым это могло продолжаться достаточно долго, чтобы удовлетворить ее, - это никогда не заканчиваться. Но трава так не действовала, как бы ей этого ни хотелось.

Слишком скоро она начала скатываться в депрессию, которая была ценой, которую она заплатила за эйфорию. Она зашипела в отчаянии и подошла к столу. Она знала, что если попробует еще раз, депрессия станет только хуже и глубже после второго вкуса. Опять же, она знала, но ей было все равно. Это будет позже. Сейчас она чувствовала себя достаточно плохо, чтобы захотеть сбежать.

И побег был не за горами. Ей не нужно было думать, чтобы сорвать крышку с пузырька с имбирем, высыпать еще немного травы на ладонь и проглотить ее. Она вздохнула и содрогнулась от удовольствия. Снова она была блестящей, сильной, непобедимой. Снова она могла-

Телефон зашипел. Она подошла к нему так, словно была императором на торжественном приеме. Она была не против поговорить по телефону, пока джинджер поднимала ее; это заставляло ее чувствовать себя умнее звонившего, кем бы он ни был. На этот раз, повернув глазную башенку к экрану, она увидела, что это был посол Веффани. “Я приветствую вас, высокочтимый сэр”, - сказала она и приняла позу уважения.

“И я приветствую вас, старший научный сотрудник”, - ответил Веффани. “Пожалуйста, немедленно зайдите в мой офис. Несколько мужчин и женщин приехали из Каира, чтобы обсудить наши нынешние отношения с рейхом, и ваш вклад был бы ценным ”.