Средневековая философия и цивилизация

Чтобы сделать сооружение зеркалом, отражающим природу, духовный мир и историю, архитектура прибегает к помощи скульптуры, живописи и витражей. Огромные храмы заселялись статуями, фигурами животных, изображениями деревьев и растений, всяческими узорами. Для средневековых художников видимый мир был подлинным отражением Божьей мысли, следовательно, они считали, что все божьи твари могут найти место в соборе. Точно так же собор является зерцалом науки и фактически всех видов знания, даже наискромнейших, таких, какие подобают мне за наставнический труд и составление календаря, а также высших, таких как свободные искусства, философия и теология, которым была придана скульптурная форма. Так, собор мог легко служить в качестве наглядного катехизиса, где человек XIII века мог бы найти все, что ему нужно для веры и познания. Высшее стало доступным низшим. Ни в один другой период истории архитектура никогда не была более социальной и популярной.

Что касается литературы, в то время как литературные произведения XIII века не превосходят каменных изваяний, тем не менее они представляют собой гениальные попытки. Произведение, такое как Roman de la Rose («Роман о Розе»), – это своего рода энциклопедия всего того, что культурный мирянин середины XIII века должен знать. «Божественная комедия», произведение, которому невозможно подражать и которое просто неподражаемо, – это симфония всех времен. Сцена Данте – вся Вселенная; он гражданин мира, и он сообщает нам, что пишет «поэму священную, отмеченную и небом и землей»[109].

В то время как художники таким образом давали жизнь новому в искусстве, интеллектуальная прослойка томилась жаждой познать все, собрать все в сфере знаний и после завершения составления коллекции упорядочить все.

Существовали разные уровни этих попыток к упорядочению. На низшем уровне энциклопедисты выражают желание того времени систематизировать все то, что может быть познано. Так, Иаков Ворагинский в «Золотой легенде» собирает легенды о житиях святых; Вильгельм, епископ Манда, собирает все, что было сказано о католической литургии. Есть и компиляторы, такие как Бартоломей Английский, автор трактата De Proprietatibus («О свойствах вещей»). И прежде всего это Винсент из Бове, который написал огромный труд Speculum Quadruples («Зерцало великое»), подлинную энциклопедию «Британника» XIII века. Винсент обращает внимание на brevitas temporum (краткость времени), находящегося в распоряжении его современников, и на multitudo librorum (множество книг), которые они должны прочитать, дабы найти причину приводить его идеи по всевозможным поводам[110]. Во многом то же самое можно сказать о трудах правоведов Болоньи и канонистов – хотя доктрина начала разрабатываться, совместное владение прецизионностью стало появляться в их трудах.

Так, законоведы компилировали различные теории римского права. Самый известный из этих юристов, Аккурзий, умерший в 1252 году, объединил в огромной компиляции (Glossa Ofdinaria) все труды своих предшественников. Приблизительно в то же время legistes (юристы) Филиппа Августа перевели corpus juris (сборники римского права) на французский язык; Эдуард I составил собрание решений своего суда, а Хайме I Завоеватель, арагонский король, свел в один кодекс законы под названием Canellas. Более того, канонисты по желанию папства продолжали труд над кодификацией, начатый Грацианом в его Decretum, и собрали вместе все решения пап (Decretales) и решения церковного собора.

Но по сравнению с философами энциклопедисты, юристы и канонисты сравнимы как карлики рядом с гигантами. Философы, как мы видели[111], создали эту огромную классификацию человеческих знаний, в которой нашел себе место каждый вид мышления, – и, делая это, они показали, что, как поборники порядка и ясности, они явно симпатизируют требованиям своего времени. Так, все специальные науки, существовавшие в то время, и все те, что могли бы возникнуть при более подробном изучении неорганических веществ или этической и общественной деятельности человека, занимают место в плане, намеченном заранее.