Средневековая философия и цивилизация

Астрономо-философские концепции XIII века приводят поразительный пример этого факта. Для людей того времени Земля была центром Вселенной, а человек – господином Земли. Считалось, что Луна и планеты неподвижны на своих местах и в дальних сферах и вращаются вокруг Земли; с усердной старательностью они стремились примирить эту концепцию с очевидными передвижениями на небесах. Что же касается неподвижных звезд, то они образуют последнюю сферу мира, за которой, следуя утверждению Аристотеля, «места или locus больше не существует» – считалось, что они прибиты накрепко золотыми гвоздями на небе из хрусталя, которое божественный разум заставляет вращаться в своем повседневном курсе вокруг нашей Земли и вокруг человека, который в конечном счете есть raison d’etre (смысл существования) всего. И тут следует серия постулатов, которые созданы просто для того, чтобы удовлетворить их потребность в синтезе, – постулатов, которые основываются не на фактах, а на ощущениях. Так, например, считалось подобающим, что небеса, столь впечатляющие в их извечной тайне, должны быть сделаны из эссенции, превосходящей все, что внизу. И, будучи высшими, в равной степени подобающе то, что они должны оказывать влияние на земные объекты и управлять делами человека. Фома Аквинский вопрошает: разве высшее не господствует над низшим? Сам порядок вещей этого требует. Или опять же, поскольку единство более совершенно, чем множество, творение совершенно, следовательно, нужно верить в единство творения; следовательно, множество миров отвергается как дискредитирующее труды Бога. Несомненно, люди с ясными взглядами видели насквозь эту хрупкую и наивную концепцию построения мира; несомненно, в нескольких хорошо известных всем строках[118] Фома Аквинский и его ученик Жиль Лессинский замечают, что геоцентрическая система всего лишь гипотеза и что, возможно, небесные перемещения могут поддаваться объяснению с помощью теорий, еще не открытых человеком. Фома Аквинский определенно минимизирует воздействие небес; он ограничивает это воздействие предрасположенностью человеческого тела и отвергает такое воздействие на интеллект и волю[119]. Тем не менее астрономо-философские доктрины допускаются как элементы целого, потому что их вовлечение отвечает необходимости единства. Более того, они необходимы для должного понимания магии и алхимии или опять же запрета Парижского университета, наложенного на астрологию Роджера Бэкона, который преувеличивал ее направляющее воздействие на дела человеческие.

III. Общество человечества (universitas humana) в его теоретической и практической формах

Существует еще одна средневековая доктрина, которая звучит странно для нашего современного слуха и которая приводит еще более интересный пример средневековой ощущаемой потребности упорядочения вещей.

Я имею в виду мечту о вселенском братстве, которую представители Средневековья надеялись воплотить в реальность, создав нечто вроде христианской республики – республики, которая должна объять все человечество.

Если мы желаем понять это «общество человечества», уяснить его суть, мы должны, как никогда, думать непосредственно в терминах ментальности того времени. Давайте тогда посмотрим на это universitas humana глазами поэта Данте, философа Фомы Аквинского и канониста Иннокентия IV. Мы обнаружим, что в своей теоретической форме оно есть блестящая демонстрация тенденций к централизации того времени и что в своей практической форме она появляется в облачении, прекрасно подходящем XIII веку.

Бог создал все существа, а все существа подчиняются Его провидению. Он владыка, король Вселенной. Повсюду в его королевстве существует определенная установленная иерархия и порядок; тем не менее, таким образом, все зависит от Него и все стремится к Нему. Ангелы, которые являются чистым духом, организованы по степени совершенства, но все они состоят у Него на службе и предполагают Его необъятность. Человек, который представляет собой дух, объединенный с материей, живет в материальном пространстве, на Земле, ожидая грядущего дня, когда он сможет реализовать дарованную свыше судьбу, которую обеспечило ему искупление его грехов Христом.