Срубить дерево

– А вот и нет! – Арабелла дрожала уже с головы до ног. – Вечером мы снова встречаемся!

– Надо же, – подивился отец.

– Тройное ура, – смягчилась мать. – Авось начнешь теперь жить, как Большой Джим учит: выйдешь замуж, повысишь свой потребительский статус, разделишь налоговое бремя со своими ровесниками.

– Может, и начну.

Арабелла откатилась от стола. Раньше она никогда не врала им и злилась на себя, сделав это впервые. К тому же по дороге на работу она вспомнила, что, единожды солгав, надо или сознаваться, или действовать соответственно лжи. Сознаваться немыслимо: придется действовать соответственно или хотя бы притвориться, что действуешь. Вечером она поедет куда-нибудь и вернется не раньше полуночи, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Вот только куда? В кино, больше ничего не придумаешь.

Она поехала в другой кинотеатр, не в тот, где была с Гарри. Фильм, полнометражный мультик, только что начался. Это была история хорошенькой девочки-подростка Нагарушки, которая жила с мачехой и двумя безобразными сводными сестрами. Все свое время она проводила в углу гаража, где мыла и полировала их мотокостюмы – шикарные «вашингтоны», «лансинги», «флинты»; самой ей доставались только старые драндулеты и полный утиль. И вот как-то раз сын крупного дилера объявил, что устраивает в дворцовом гараже своего отца грандиозную вечеринку. Мачеха и сестры тут же приказали Нагарушке помыть и отполировать самые роскошные их наряды. Она делала это, глотая слезы: ведь у нее не было ничего приличного, чтобы поехать туда. Настал урочный вечер; мачеха и сестры, блистая хромом, весело покатили в дом дилера, а Нагарушка, упав на колени, залилась слезами в своем углу. Казалось, что Большой Джим окончательно покинул ее, но тут перед ней явилась мотомать-фея в белоснежном «Лансинге-де-милле». Она взмахнула волшебной палочкой, и Нагарушка предстала в розовом «гранрэпидсе» с колпаками такими блестящими, что глазам было больно. Девочка поехала на вечеринку и танцевала с сыном дилера каждый танец, а мачеха и уродки-сестры коптили выхлопом стену. На радостях Нагарушка позабыла, что чары мотоматери истекают в полночь и домой нужно вернуться вовремя, иначе она опять превратится в автомойщицу прямо посреди торгового зала. Когда часы на вывеске дилера начали бить двенадцать, она спохватилась и шмыгнула прочь в такой спешке, что потеряла одно колесо. Сын дилера нашел его и наутро стал объезжать все гаражи во Франшизе, примеряя колесо всем женщинам и девушкам, что были на вечеринке. Маленькое изящное колесико не налезало ни на одну ось, как бы обильно ее ни смазывали. Безуспешно примерив его двум сестрам, сын дилера хотел уже ехать дальше, но тут углядел на мойке Нагарушку, полирующую костюм. Он потребовал, чтобы она тоже примерила колесо, и оно, на глазах у изумленных мачехи и сестер, подошло безо всякой смазки! Нагарушка уехала с сыном дилера, и ездили они вместе долго и счастливо.

Арабелла посмотрела на часы: пол-одиннадцатого. Домой ехать рано, там ее ждет очередной перекрестный допрос. Придется еще раз смотреть «Нагарушку». На афише значилось, что фильм подходит и для взрослой аудитории, но на парковке было столько детей, что Арабелла в своем шикарном наряде заметно выделялась среди детских костюмчиков.

Она еле дождалась одиннадцати часов и уехала, собираясь покататься где-нибудь до двенадцати. Так, вероятно, и вышло бы, но она поехала через город и очутилась рядом со стоянкой подержанных машин. Сетчатая изгородь вызывала приятные ассоциации, и Арабелла инстинктивно замедлила ход – поэтому, увидев у ворот знакомую фигуру в пикапе, сумела тут же остановиться.

– Привет, а что вы здесь делаете?

При виде его улыбки она решила, что остановилась не зря.

– Пропускаю стаканчик апреля.

– И как он на вкус?

– Восхитителен. Люблю апрель. В мае уже жарковато, а июнь, июль, август только разжигают мечту о золотистом вине осени.

– Вы всегда так образно говорите?

– Далеко не со всеми. – Он помолчал и спросил: – Почему бы вам не припарковаться рядышком до двенадцати? А потом мы можем поехать куда-нибудь на пиво с гамбургером.

– Хорошо.

Ее старый костюм исчез со стоянки. Арабеллу это порадовало: ей не хотелось, чтобы к пузырькам шампанского, кипящим в ее груди, примешалась грусть. Ночь для апреля выдалась теплая, и между вспышками лозунга можно было даже разглядеть пару звездочек. Говард сказал, что днем учится, а ночью работает, но на вопрос о школе ответил, что хватит говорить о нем – теперь ее очередь. Арабелла, рассказав про работу, про виденные недавно фильмы, про любимые телепередачи, как-то незаметно перешла к прочитанным книгам.

Тут у них завязался оживленный разговор, и время пролетело как на крыльях. Приехал сменщик, работающий с двенадцати до восьми, и они отправились в «Гравий-гриль».

– Можем завтра вечером опять выпить по бокалу апреля, – сказал Говард, тормозя на Булыжной перед ее гаражом. – Если, конечно, у вас нет других планов.

– Других нет.

– Тогда я вас жду.