Срывая покровы с квир политики. Взгляд со стороны лесбийского феминизма

Многие отчеты о лесбийской истории описывают, как некоторые женщины, которые любили женщин до того, как феминизм предложил альтернативный путь быть лесбиянкой, страдали от дискомфорта, приносимого женским телом. (Давис и Кеннеди 1991) Они связывали свою грудь, и не позволяли своим партнеркам трогать их, чтобы ничто не напоминало им, что они женщины. Джулия Пенелопа (1984) эмоционально пишет о том, как ее бучность была вызвана ее опытом инцеста. С помощью феминизма и группы роста самосознания для переживших инцест, Пенелопа научилась чувствовать себя комфортно в женском теле и заниматься взаимным сексом. Феминизм предложил решение проблемы бучей для многих лесбиянок в 70-ые. Решением, которое стало популярно в 90-ые, было не любовь к своему телу, но хирургические операции.

FTM обычно не говорят о детском сексуальном абьюзе как причине их желания сделать переход, возможно потому что это не поддержит представление, что они «настоящие» мужчины, или занимаются позитивной трансформацией. Но многие отчеты о переходе дают ясно понять, что детский сексуальный абьюз играет важную роль. В другом месте я утверждала, что транссексуальная операция должна пониматься как форма самоповреждения через посредника, когда селфхармеры задействуют кого-то еще, чтобы совершить калечение. (Джеффрис 2000) Феминистские комментаторки показывают, что самоповреждение связано с детским сексуальным абьюзом. (Стронг 1998) Буч лесбийство, обычный предшественник FTM транссексуальности, объясняется Сарой Ситрон как отрицание женственности, которая заставила ее страдать.

«Я ассоциирую свой пол с тем, чтобы быть жертвой нападения, наводнения, быть побежденной. Если дома никого не было, мой папа просил меня лежать на нем. Он крепко, пылко меня обнимал, восторженно говорил, как он меня любит. Я чувствовала его теплое, близкое дыхание, влажность его губ, слабый пряный запах его кожи. Он снимал мои шорты и заправлял рубашку в трусы.» (Ситрон 1999: 211)

Она научилась ассоциировать жизнь женщины с опасностью, и «хотела быть рядом с феминностью, хотя она боялась жить в ней». (стр. 212) Она научилась диссоциировать от своего тела и чувств, чтобы «избежать чувства побитости и уничтожения.» (стр. 217)

Далас Дени, в своем отчете о здоровье трансгендерной молодежи, комментирует, что «Многие взрослые трансгендеры рассказывают, что были избиты или изнасилованы дома». (Дени 2000: 3) Холи Девор (1999) обнаружила, что 53 % были изнасилованы мужчинами в детстве; 16 % подвергались жестокому обращению от матери; и 60,5 % испытывали абьюз до подросткового возраста. Транссексуальность пострадавших лесбиянок происходила из желания покинуть тело, которое было связано с абьюзом и стремление к телу насильника, который обладает властью. «Многие из тех, кто страдала от рук отца, говорили о том, как хотели иметь власть отца, когда вырастут.» (Девор 1999: 141) Они узнали, говорит Девор, что «мужчины это люди большой важности и с властью, которые могут обижать и контролировать других, но которых редко контролируют или обижают.» (стр. 141)

Для Сары Ситрон не только сексуальный абьюз вызвал ее желание сменить пол, но также ненависть к беспомощности, которая была в жизни девочки. Она ненавидела семейные вечеринки, потому что привилегия мальчиков была очевидна. «Они могли быть одеты нарядно, но все равно сохраняли свое достоинство. Они могли быть чистыми и причесанными из уважения к случаю, без того чтобы служить украшением для потребления других.» (Ситрон 1999: 213) Роли мужчин на этих вечеринках были гораздо более привлекательными, чем роли для женщин. Мужчины «говорили речи и рассказывали шутки», в то время как «женщины смеялись и аплодировали им». (стр. 214) Джудит Халберстам также пишет, объясняя свое принятие бучности, о желании избежать ограничений женственности, в особенности в юности. Она говорит, что у нее была подростковая ярость от требований «быть обычной девочкой». (Халберстам 1999: 154) Она объясняет, что подростковый возраст был «кризисом» для девочек, потому что для них это было уроком обуздания, наказания и подавления, в то время как для мальчиков это было восхождение к некоторой версии социальной власти. (стр. 156)

Некоторые FTM открыто завидуют власти и привилегии мужчин и хотят обладать ими. Лорен Камерон идентифицирует себя как транссексуала мужчину. Она опубликовала книгу с заголовком «Алхимия тела», с фотографиями многих лесбиянок, которые стали трансгендерами через химикаты и операции, многие, чтобы стать геями мужчинами. Она признает, что ее идентичность мужчины по большей части химически сконструирована, и она объясняет: «Бросить тестостерон невозможно, потому что моя идентичность зависит от него.» (Камерон 1996: 20) В то же время конец приема лекарств может быть желательным, потому что она уже испытывает разрушительные перепады настроения. Она страстно желает власти и авторитета, который приходит вместе с жизнью мужчины. Как маленькая женщина, она чувствует уязвимость, и даже тестостерон не может облегчить это.