США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Рассуждая о договоре с Испанией, Джефферсон заявлял известному политику Генри Дирборну (1751–1829): «Отказавшись от Техаса, мы отказались от сахарного края, достаточного, чтобы снабжать Соединенные Штаты. Я бы скорее сохранил его, веря, что Флорида неизбежно упадет нам в руки». В письме действующему президенту Джефферсон признавался, что «не сожалеет о нератификации Испанского договора». Флорида и так обязательно станет североамериканской, ведь права на нее признают все европейские государства. Джефферсон считал, что не только Флорида, но и Техас, и, возможно, Куба войдут в состав Соединенных Штатов. Техас, предсказал он, станет «богатейшим штатом нашего Союза»[814].

Отвечая прославленному корреспонденту, Монро напомнил о недавних миссурийских дебатах и указал на опасность дальнейшего обострения отношений Севера и Юга[815]. 23 мая 1820 г. он писал генералу Джексону, что вопрос о Техасе «затронул чувства и вызвал осложнения… которых ранее не существовало. Некоторые части нашего Союза стали даже меньше стремиться к приобретению Флориды, в то время как другие, недовольные этим, жаждут овладеть Техасом… Давно зная то раздражение, с которым восточная часть нашего Союза наблюдает его расширение на запад и юг, я являюсь убежденным сторонником того мнения, что в настоящее время мы должны довольствоваться Флоридой»[816]. Сам Джексон в ответном письме Монро от 20 июня 1820 г., по сути, повторил слова президента: по его мнению, необходимо «довольствоваться [Восточной и Западной] Флоридами». Впрочем, при удобном случае Джексон и в те годы не упускал повода критиковать Адамса за «сдачу» Техаса[817].

В письме Галлатину Монро вновь пишет о неизбежных внутриполитических осложнениях в случае попытки аннексировать Техас. Однако президент не был уверен, удастся ли сдержать «соблазнительную страсть» территориальных приобретений[818].

У Монро были все основания так говорить. Как только договор с Испанией был подписан, Сабину перешел отряд авантюриста-южанина Джеймса Лонга (1793–1821), который, захватив пограничный Накодочес, провозгласил независимую республику Техас. Осенью того же года провозглашенное государство было разгромлено местными войсками[819].

В апреле 1820 г. Генри Клей сделал захват Техаса ключевой частью своего плана латиноамериканской политики, который он вынес на обсуждение Палаты представителей[820]. Соглашаясь со спикером, его земляк-кентуккиец Дэвид Тримбл считал Техас «естественной» частью Соединенных Штатов: «Каковы должны быть рубежи нашего Союза? Вот был великий вопрос, доверенный нашему представителю. Ни одно должностное лицо не занимало более важный пост, ни на кого не возлагалась большая ответственность – священная ответственность определять границы единственной существующей свободной нации». Тримбл полагал, что «естественные границы» республики пролегают по Рио-дель-Норте и, проведя странную географическую аналогию между США и Францией, сделал вывод, что Рио-дель-Норте – это, так сказать, американский Рейн[821].

Противники ратификации Трансконтинентального договора усматривали в нем необоснованную «сдачу» Техаса в обмен за несравнимо меньшую по территории Флориду. Вопрос об «уступке» Техаса занимал важное место в аргументации Клея против договора. Отстаивая права США на Техас, Клей делает вывод о несоразмерности компенсации за него. Техас в три-четыре раза больше Флориды[822], его климат «восхитителен», почвы плодородны, а вдоль берегов рек тянутся дубравы. Обоснованные вопросы вызвало утверждение Клея, что Техас обладает «одним из лучших портов на Мексиканском заливе»[823]. Впрочем, удовлетворительными сведениями о землях к югу от Ред-Ривер не могли похвастаться даже самые горячие сторонники их присоединения.

Виргинец Джон Арчер вынужден был признать, что о Техасе известно слишком мало. Однако и тех скудных сведений достаточно, чтобы понять его неоспоримые преимущества – и по объему территории, и по плодородию почв. В превосходных степенях Арчер рисует самое широкое разнообразие плодов этой земли – зерновых, сахара и хлопка, обязанное «соседству и союзу» подходящей почвы и «исключительной целебности» климата. Отмечаются и «самые выдающиеся признаки высокого политического значения» Техаса. Связанный с Новым Орлеаном, Техас может вместить обширное население. Нельзя отдавать такие земли за «пески Флориды» – подчеркивал Арчер[824].

Тримбл отмечал, что Техас является неотъемлемой частью покупки Луизианы, и остался испанским лишь благодаря благожелательной позиции США. Уступив Техас, администрация предает немногочисленных техасских колонистов – французов по происхождению и, как считал Тримбл, граждан США согласно договору о покупке Луизианы. А гражданство «не является предметом торга»[825].