Стая

Главным событием дня Губан теперь считал момент, когда солнце падало на выступ, облюбованный моллюсками, и по скальной стенке начинали скользить световые переливы. Тогда он мог наблюдать, как моллюски кормятся при ярком солнечном свете. Раковины открывались, мантии вылезали наружу. Их медленная хореография успокаивающе действовала на Губана. Он с интересом следил за волнами света, отмечал, как меняется окраска пигментного слоя в складках и прочие красивости. Они как бы раскрывали перед ним свою божественную природу – и он на какой-то момент становился ими. Между ними возникало подобие общения, хотя в глубине его природы все еще таился хищник, поджидающий возможность напасть и съесть. Казалось, моллюски догадывались о его сомнениях; во всяком случае, при его агрессивных мыслях они закрывали свои раковины со слабым недовольным хлопком. Но если Губан, наблюдая за ними, оставался спокоен, они без стеснения демонстрировали себя. Он понял, что между ними устанавливается некое безмолвное общение. Да и смотрели они на него совершенно иначе, чем на Фугу.

Губан настолько углубился в платонические отношения с моллюсками, что скоро стал с нетерпением ожидать каждого нового полуденного визита. Сначала он считал их своей собственностью, но со временем уже не мог точно сказать, кто кому принадлежит, а их безопасность стала его обязанностью. Он старался так устраиваться в воде, чтобы его тень ненароком не упала на них, испортив главное время дня. Фаворитов он менял часто, представляя, как они колышут мантиями, соперничая за его внимание. Он подолгу висел над уступом, трепеща плавниками, как самка, ворочая огромными глазами, чтобы не пропустить ни одного их движения. А они в ответ пульсировали всеми цветами радуги. Ему особенно нравилась темно-розовая особь. Сквозь плоть у нее проступали голубоватые вены, а многочисленные пятнистые глаза почти кокетливо сужались и расширялись. Это походило на разговор, и он с удовольствием проводил с ней (или с ним?) время. Этих рассуждений Губан побаивался. Моллюски, как и кораллы, были гермафродитами. Они могли спариваться сами с собой, но все же предпочитали найти партнера, иначе зачем бы им собираться такой большой группой? Губан понимал, что луна прибывает с каждой ночью, и вскоре наступила годовщина великой катастрофы, праздник секса. Моллюски наверняка примут в нем участие.

Губан смотрел, как мускульные ноги втягиваются в раковины после кормежки. И вдруг он ощутил шесть тонких теплых струек воды, коснувшихся его тела. Не то они его поддразнивали, не то попрощались с ним до завтра. Тело откликнулось неожиданным образом. Губан почувствовал сексуальное возбуждение – в нем было одновременно и желание альфа-самца, и готовность самки, изогнувшейся в истоме. Сам того не желая, он начал танцевать и порхать, как самка, перемежая движения рывками самца-господина. Опасливо взглянув вверх, он вздохнул с облегчением – Фугу рядом не было, иначе она обязательно подняла бы его на смех. Он посмотрел на другого моллюска, с раковиной темного синего цвета. Он раскрылся шире остальных – Губан увидел бледное мерцающее перламутровое сияние внутри его плоти – там покоилась жемчужина! Длинная неправильная бледно-серая жемчужина уютно устроилась внутри оранжево-белого моллюска. Солнце едва заметно передвинулось на небе, и моллюски снова выдохнули. Их филигранные линии и узоры стали ярче, а когда они начали закрывать створки, Губан увидел кое-что еще. Весь их уступ покрывали тонкие золотые нити, плетение становилось плотнее возле каждой раковины. Они светились, и теперь, когда он знал, куда и как смотреть, нити тянулись далеко, даже в тень, где собирались моллюски поменьше. Конусы по-прежнему оставались угольно-черными, но вокруг моллюсков росло золотое кружево.

Губан разволновался. Он понял, что сюда, к нему, собираются моллюски со всего океана. Их приносит течение, которого он не замечал раньше. Они дрейфовали по течению, плыли сквозь неизвестные им воды, стремились к вершинам на зов слабеньких химических сигналов его моллюсков. Вода заряжалась эротической энергией, и все они ждали луны. Похоже, многие выбрали его черные вершины местом проведения очередного фестиваля секса. Интересно, а он сможет присоединиться?

Губан мчался вверх, его сердце колотилось так, словно он спасался от преследования. Встреться ему сейчас оранжевый спинорог, он убежал бы, как самка. Жабры Губана открывались и закрывались так быстро, что испускали легкое жужжание. Фугу метнулась к своей любимой нише и приготовилась раздуться, приняв его за угрозу. Губан прилагал все силы, чтобы успокоиться. Фугу опасливо смотрела. Однако, кроме Губана, угрозы поблизости не замечалось. Она успокоилась и уже внимательнее осмотрела Губана.

– Я тебе скажу кое-что важное, – пробурчал Губан. – Это касается Нерестовой Луны, главная ночь вот-вот наступит. А кроме моих двустворчатых друзей, тут никого нет. Между прочим, они довольно своеобразно на меня действуют. Тебе стоило бы побеспокоиться и поискать партнера, а то с кем будешь спариваться?