Стая

— Видишь, как она без меня страдает, — фыркаю я. — Хорошо, что хоть подсказала, где ее искать. Так бы и таскались по лесу до свадьбы.

Эстер собирается спросить что-то еще, но или ей снова не хватает решимости, или она и вправду боится меня обидеть. Опустив голову и нахлобучив капюшон, девушка молча перешагивает через большое бревно, облепленное мхом и гнилушками.

— Тебя что-то беспокоит? — спрашиваю я.

— Все в порядке.

— Не бойся. Спрашивай.

Она неуверенно сцепляет пальцы в замок и отводит взгляд.

— Ты постоянно говоришь, что ты оборотень, мы даже идем за каким-то минералом, который тебе поможет… — Эстер замолкает, надеясь, что я сам продолжу ее мысль.

— Слишком вежливая для того, чтобы спросить, какой тварью я становлюсь. — Прерывисто вздыхаю. — Все нормально, это вполне уместно. Я ведь не отрицаю своей отвратительной природы.

— Бруно, мне так неловко.

— Все путем, — улыбаюсь я. — Просто беда в том, что я и сам толком не знаю.

Эстер смотрит на меня во все глаза, ожидая продолжения. Пиная комок глины, я прикидываю, как бы помягче сформулировать весь кошмар, просившийся на язык.

— Обращение может произойти в любой момент. — Я стараюсь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно, не хочу никого пугать. — Люди столетиями врали, что мы опасны под полной луной. Но те, кто встречал нас в другие дни лунного цикла, уже никому ничего не расскажут.

— То есть даже сейчас есть вероятность того, что ты можешь превратиться в зверя?

— Она есть всегда. Правда с пугающей неожиданностью байроновского хохота все равно не сравнится.

Эстер громко смеется, и я облегченно выдыхаю. Мне ужасно не хотелось оттолкнуть хорошего человека рассказами о своей ненормальной жизни. Но, уж если я завел этот разговор, то нужно его заканчивать.

— Когда ты превращаешься в зверя, то не помнишь абсолютно ничего из своей человеческой жизни. Сознание раздваивается, ты теряешь контроль. А потом просыпаешься голый, вонючий и с окровавленными руками.

— Хочешь сказать, что ты убивал людей?

— Много раз. — Мне не хочется врать. — И я не помню тех, кто погиб от моих когтей. События и воспоминания как будто растворяются. Не могу уловить ни секунды в теле зверя.

— Совсем-совсем ничего не помнишь?

Я задумчиво смотрю перед собой невидящим взглядом. Этот вопрос я задавал себе каждый раз после обращения. Мог ли я извлечь воспоминание с задворок сознания, или они исчезали вместе с обликом чудовища?

— Помню только звериные повадки. — Я гулко сглатываю, почувствовав участившуюся пульсацию в висках. — Они спят глубоко внутри, но я чувствую, как они хотят захватить власть над сознанием. Жуткая ярость, жажда крови и боли.

— Они всегда с тобой? — осторожно спрашивает девушка.

— Когда я злюсь, они особенно сильно чешутся в голове. Так привлекательно, что я иногда напоминаю себе, что устраивать побоище — не выход.

— Ничего себе… Глядя на тебя, я бы никогда не подумала, что ты можешь становиться неуправляемым.

— Внешность обманчива. Я, конечно, научился жить среди людей, но так и не стал одним из них.

— Вспомни Вудсена. Или Уоллеса. Вот какими озлобленными и бесчеловечными бывают те, кого ты называешь людьми. — Эстер хмыкает.

— Я ведь не просто обозленный. Я монстр.

— Нет, — твердо говорит девушка.

— Почему? — Меня искренне удивляет ее уверенность.

— Потому что ты пытаешься не быть им. В этом весь смысл.

В этой части леса почти не слышно птиц, а вот насекомых стало куда больше — мелкие мошки вились вокруг головы и постоянно лезли в глаза. Эстер снова натягивает капюшон толстовки, чтобы надоедливые комары не садились на голову.

— Надо было взять какое-нибудь средство от кровососов, — бормочет она.

— От Рихтенгоф бы не спасло.

— Не смешно.

— А я и не смеюсь. Вот она, кстати.

Мы пересекаем небольшую опушку и останавливаемся возле старого поваленного дерева. Когда-то во время очередной грозы ураган буквально вырвал этого гиганта с корнем и бросил умирать на зеленом ковре травы. Вал стоит рядом, задумчиво бродя вокруг громадного ствола, подернутого толстым слоем мха. Уходя из дома, она зачем-то накинула дорожный плащ.

— Думала, что не дождусь, — бесстрастно комментирует вампир.

Я раздраженно отлепляю от свитера налипший репей.

— Извини, мы просто собрали в лесу весь репей и любезно покормили комаров. Ты что-нибудь нашла?

— Кажется, да. — Ухватившись рукой за корень, Вал присаживается на корточки и заглядывает вниз. — Там есть какое-то углубление. Бьюсь об заклад, очень старая пещера. Раньше местные собирали здесь минералы.

— Давай его сломаем и посмотрим, — предлагаю я. — Если что — двинемся дальше.

— Вы? Сломаете? — Эстер недоверчиво смотрит на громадный ствол дерева. — Серьезно?

Вал молча засучивает рукава и, многозначительно глядя на девушку, делает два шага назад. Замахнувшись, обрушивает ребро ладони на сгнивший ствол. Во все стороны летят щепки, и мы заслоняем глаза руками. Столетний сгнивший гигант разлетается надвое в поднявшемся вихре пыли и опилок. Эстер закашливается.

— Да что ж ты за разлямзя такая, Рихтенгоф… — ворчу я, стряхивая с одежды налипшую пыль и щепки. — Могла хотя бы предупредить.