Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

«Их [евреев] доля в населении империи возросла с 1,5 % в 1800 году до 4,8 % в 1880 году, – пишет Алексей Миллер. – К 1880 году российские подданные составляли более половины всех евреев мира… 314 тыс. евреев вне черты оседлости и Царства Польского действительно составляли лишь 7 % от общего числа российских евреев. Но эти «только» 300 тыс. в три раза превышали численность евреев в Голландии (106 тыс.) или во Франции (95 тыс.), в сто с лишним раз численность евреев в Испании и Португалии (2,5 тыс.), на 60 тыс. численность евреев в Соединенном Королевстве и составляли более половины всех евреев Германии (607 тыс.)… Ссылки на многочисленность евреев в империи часто использовались в качестве недобросовестного аргумента теми, кто в любом случае был против правовой эмансипации евреев, но это не отменяет наличия проблемы как таковой… Лишь в империи Габсбургов [то есть в Австро-Венгрии] численность евреев в процентном соотношении была сопоставима с Российской империей… Остается только удивляться тому, как часто историки, прекрасно знающие эти цифры, совершенно о них «забывают» при сравнении «еврейского вопроса» в империи Романовых и других странах»[107]. В 1887 году в России ввели процентную норму для евреев в средних и высших учебных заведениях: 10 % в черте оседлости, 5 % вне черты и 3 % в столицах[108], то есть лишь в столицах эта норма оказалась ниже доли евреев в населении страны, составлявшей 4,8 %. Погромы вовсе не были в Российской империи обыденным явлением – они случались в ответ на революционные вспышки, ассоциируемые с еврейством (убийство Александра II и революция 1905 года), и являлись уголовно наказуемым деянием, а «участие властей в организации погромов (даже кишиневского) сегодня можно уверенно отнести к разряду мифов»[109]. Ну и на всякий случай напомню, что черта оседлости касалась не евреев, а иудеев. При переходе в православие государство выплачивало еврею 25 рублей «как компенсацию за неизбежную потерю поддержки общины»[110].

Насчет украинцев. Использование в печати украинского языка (или малороссийского наречия, как его тогда называли) с 1863 года сильно ограничивалось, хотя и никогда не запрещалось полностью. Ограничения эти были реакцией на политику Австро-Венгрии, которая устроила из подвластной ей Галичины (Западной Украины) оплот украинской идеи для дестабилизации российского юго-запада. Ответить украинством на украинство русские не могли по определению: они рассматривали малороссов как часть русского народа, и слишком усилить их малорусскую-украинскую идентичность значило бы оторвать их от общерусского тела, пусть даже в рамках одной страны. Поэтому, чтобы ограничить влияние украинства со стороны Австро-Венгрии, русские прибегли к цензуре. Вместе с тем «численность украинцев среди чиновников Юго-Западного края соответствовала их доле в общем населении этих губерний»[111]. В 1905 году какие-либо ограничения украинского языка утратили силу в связи Манифестом 17 октября, провозгласившим права и свободы в ответ на революционные волнения.

Поразительно: большевики с ненавистью говорили о том самом факторе, что и позволил им создать Советский Союз, – о культурно-языковом влиянии русского народа внутри Российской империи, которое задало окраинам вращение вокруг общей оси. Объявив русское влияние «гнетом» и «экспансией», благодаря этому «мрачному» прошлому большевики и объединили бывшие имперские территории.

«Именно потому, что причин для отделения у большинства народов империи не было, большевикам удалось позже собрать их в свой СССР», – пишет М. Назаров[112]. Замечу наконец, что даже ценой гражданской войны не могла бы установиться власть с таким количеством нацменов на видных постах, если бы в народе были популярны шовинистические настроения. И вот из этого-то народа Сталин решил выбивать шовинизм!

На том же XII съезде в 1923 году он заявил: «Русские коммунисты не могут бороться с татарским, грузинским, башкирским шовинизмом, потому что если русский коммунист возьмет на себя тяжелую задачу борьбы с татарским или грузинским шовинизмом, то эта борьба его будет расценена как борьба великорусского шовиниста против татар или грузин. Это запутало бы все дело. Только татарские, грузинские и т. д. коммунисты могут бороться против татарского, грузинского и т. д. шовинизма, только грузинские коммунисты могут с успехом бороться со своим грузинским национализмом или шовинизмом»[113].

Логично? Вполне.

Также Сталин высказал симметричную мысль: «Если бы не русские, а туркестанские или грузинские коммунисты взялись за борьбу с русским шовинизмом, то их такую борьбу расценили бы как антирусский шовинизм. Это запутало бы все дело и укрепило бы великорусский шовинизм. Только русские коммунисты могут взять на себя борьбу с великорусским шовинизмом и довести ее до конца»[114].