Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

Итак, еще раз о причинах разворота Сталина от культа русофобии к идеологическому русофильству в 30-х годах. Вопреки пророкам коммунизма революция в одной стране не потянула за собой мировую революцию и не вознесла коммунистов на вершину планеты – им пришлось работать с тем, что попало под руку, от страивать стабильное государство на плечах русского народа. Советское взращивание национализмов малых национальностей не воспрепятствовало появлению сепаратистских настроений, а разогрело их – соответственно, нуждалось в корректировке. Усиление общесоюзных органов (в связи с коллективизацией и форсированной индустриализацией) означало централизацию страны, а центром были русскоязычная власть и государствообразующий русский народ. Методичное вытравливание национального начала из русских людей не сломило их воли к сопротивлению большевикам, активному и пассивному, и для борьбы с ними были предприняты коллективизация и затем Большой террор. Тактика усмирения русских через уничтожение национального иммунитета сменилась другой, противоположной – использовать национализм как обезболивающее. К тому же Сталину требовалась поддержка внутри партии: после воцарения большевиков в их ряды вступали уже не только идейные марксисты-интернационалисты, но и те русские, кто хотел войти во власть и влиять на происходящее в стране, а большинство из них не разделяло марксистско-ленинской русофобии. В то же время русская национальная карта помогла Сталину сыграть против широкого слоя евреев и других нацменов из старой большевистской гвардии, не видевшей в генсеке непререкаемого авторитета, в отличие от вновь прибывших.

И наконец, серьезнейший внешний фактор. Ультраправые антикоммунистические режимы (Италия, Япония, затем Германия, Австрия, Испания) не только демонстрировали эффективность общественно-политической мобилизации за счет эксплуатации национализма, но и представляли для большевиков очевидную угрозу. Кто кому стал угрожать первым – это вопрос о курице и яйце. Ультралевые по определению враждебны к ультраправым и наоборот (речь не о народах, а о режимах). Капитализм был угрозой социализму, социализм – угрозой капитализму. Вожди Коминтерна – Ленин, Зиновьев и прочие – обещали человечеству, что устроят мировую революцию. «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем…» В декабре 1924-го Сталин выступил против распространения революции на Запад, которое отстаивал Троцкий, но еще в апреле того же года генсек заявлял: «Свергнуть власть буржуазии и поставить власть пролетариата в одной стране еще не значит обеспечить полную победу социализма. Главная задача социализма – организация социалистического производства – остается еще впереди. Можно ли разрешить эту задачу, можно ли добиться окончательной победы социализма в одной стране, без совместных усилий пролетариата нескольких передовых стран? Нет, невозможно… Поэтому развитие и поддержка революции в других странах является существенной задачей победившей революции»[237]. В названии СССР не было никакой привязки к территории, на его гербе красовался целый земной шар, и сама конституция страны провозглашала «объединение трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику». Это положение было изъято из конституции в декабре 1936-го – уже после того, как в ноябре нацистская Германия и императорская Япония подписали Антикоминтерновский пакт, соглашение «по обороне от коммунизма». В 1937-м к нему присоединилась Италия, в 1939-м – Венгрия, Маньчжурия и Испания. Акт носил как оборонительный, так и агрессорский характер, особенно если думать, что «лучшая защита – нападение». Германский нацизм с самого начала нацеливал свое «копье Одина» не только против коммунизма, но и против русского народа. В «Майн кампф», написанной в 1924 году, Гитлер сказал: «Мы окончательно рвем с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе. Когда мы говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены…» И еще: «Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству. Всем этим Россия обязана была германским элементам: превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы… В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи… Это гигантское восточное государство неизбежно обречено на гибель».

В 1930 году нацисты получили в германском парламенте уже 18,3 % мест, в 1932-м – 37,4 %, а 1933-м взяли власть. Война с Германией если и не была для Советского Союза неотвратимой, то нависла над ним бетонной тучей. Сталин это понимал. Как и то, что с безродным интернационализмом в отечественной войне не победить – нужен русский патриотизм.