Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

В 1947 году от имени партии в прессе «прозвучали жесткие требования: не допускать ошибочного понимания, игнорирования классового содержания советского патриотизма; сползания на позиции «квасного патриотизма»… Критике подверглись работы академика Е.В. Тарле – за его якобы «ошибочное положение об оборонительном и справедливом характере Крымской войны», за оправдание войн Екатерины II «тем соображением, что Россия стремилась якобы к своим естественным границам», за пересмотр характера похода в Европу в 1813 г., представленного «таким же, как освободительный поход в Европу Советской армии». Осуждались «требования пересмотреть вопрос о жандармской роли России в Европе в первой половине XIX в. и о царской России как тюрьме народов», попытки поднять на щит генералов М.Д. Скобелева, М.И. Драгомирова, А.А. Брусилова как героев русского народа. …Осуждены предложения о замене «классового анализа исторических фактов оценкой их с точки зрения прогресса вообще, с точки зрения национально-государственных интересов». [Вот оно как: национально-государственные интересы – не мерило.] Историкам напоминалось, что все эти «ревизионистские идеи» осуждаются Центральным комитетом партии. Ярким примером критики будто бы ошибочного понимания советского патриотизма, игнорирования его классового содержания, было шельмование произведений А.Т. Твардовского… Говорилось о «русской национальной ограниченности» поэта…»[301] В документе 1947 года за подписью Центрального комитета сказано: «Советская власть сделала нашу страну впервые [за тысячу лет] свободным и самостоятельным государством»[302]. И при всем при этом современные сталинисты обвиняют оппонентов в «неуважении к родной истории»! Да чего стоит одно только сталинское: «История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость»[303].

Нападки послевоенного сталинизма на «космополитизм», на «буржуазное низкопоклонство перед Западом» тоже не соответствовали интересам русского человека. Справедливое и необходимое отрицание тех представлений, что русские неполноценны относительно Европы и всегда плелись у нее в хвосте, направлялось Сталиным совсем не в то русло (вообще говоря, отрицание сильного европейского влияния в государстве под портретами немцев Маркса и Энгельса – натуральный дурдом). Желание гражданина видеть свою страну развитой во всех отношениях, чтобы ее уровень жизни не уступал западному, объявлялось отсутствием патриотизма. Для чего культивировались перенесенные тяготы русской истории и стойкий национальный характер? Вот иллюстрация: «По сообщению одного из осведомителей, когда в 1946 году какая-то женщина, стоявшая в очереди, пожаловалась на рост цен, ее быстро одернули: «Ничего, русский народ все перенесет!»[304] В общем, терпеть сталинский социализм – это патриотично, а желать лучшей доли – это космополитизм. В свою очередь, волна государственной антизападной риторики перенаправляла гражданское недовольство вовне – в адрес вражеского Запада.

Одним из направлений исторической пропаганды служил так называемый антинорманизм, который в итоге дискредитировал антинорманизм как науку. Сталинские антинорманисты были в действительности норманистами, то есть не отрицали норманнского происхождения варягов. Вместо этого они несли ахинею: мол, первые Рюриковичи и прочие варяги не сыграли значительной роли в истории Руси. Современные антинорманисты (эти историки с фактами в руках доказывают, что варяги были не скандинавами, а южнобалтийскими славянами[305]) вынуждены преодолевать стену предубеждения, доставшуюся от сталинской пропаганды.

Оторвать русских от Европы – вот чего хотел Сталин. «Я не европеец, а обрусевший грузин-азиат»[306], – сказал он лидеру болгарских коммунистов Г. Димитрову. Именно туда тянул страну генсек – в Азию, в азиатчину. «А между тем нам от Европы никак нельзя отказаться. Европа нам второе отечество, – я первый страстно исповедую это и всегда исповедовал. Европа нам почти так же всем дорога, как Россия; в ней все Афетово племя…» – писал русский почвенник Достоевский, имея в виду общеизвестную легенду, что вся белая раса (включая, кстати, и грузин) произошла от общего предка – библейского Иафета, младшего сына Ноя.

Говоря о кампании против «космополитизма», Д. Наджафов отмечает, что она «отнюдь не ограничивалась преследованием только еврейской интеллигенции. Она велась прежде всего [выделено у автора] против интеллигенции как таковой, в творческой среде которой под влиянием освободительного характера Второй мировой войны стали особенно заметны проявления свободомыслия и даже тяга к самостоятельной политической деятельности… Используя антисемитизм, явно рассчитанный на ожидаемый отклик со стороны определенных слоев населения, партийное руководство старалось таким образом замаскировать новое наступление на интеллигенцию, с которой советская власть находилась в перманентном противостоянии»[307].