Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

Апогеем сталинского пропагандистского русоцентризма справедливо считают победный генсековский тост «За русский народ!», произнесенный на кремлевском приеме командующих 24 мая 1945-го. Полагаю, что, в отличие от всего остального идеологического русофильства, в тосте прозвучали искренние нотки. А именно: «Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду. Но русский народ на это не пошел… Вот за это доверие нашему правительству, которое русский народ нам оказал, спасибо ему великое!»[297] Вспоминается библейское: «…В Египте новый царь… сказал… вот, народ сынов Израилевых многочислен… когда случится война, соединится и он с нашими неприятелями, и вооружится против нас, и выйдет из земли нашей» (Исх., 1: 8—10). И в самом деле, положение русских в СССР напоминает положение евреев в Египте. Думаю, Сталин действительно был благодарен русским за то, что они предпочли его Гитлеру и уберегли от казни либо другой незавидной судьбы. А вот как Сталин выражал свою благодарность – мы уже увидели на примере военнопленных.

«Неудивительно, что Маленков и Берия неоднократно ссылались на это заявление [тост Сталина] в последующие годы. О фундаментальном значении сталинского панегирика для всей общественной жизни в СССР свидетельствует тот факт, что спустя семь лет после его произнесения Берия все еще упоминал его в своем выступлении на XIX съезде партии… Ссылка Берии на сталинский панегирик вскрывает некоторую странность этнических принципов, которыми руководствовалась советская партийная элита и которые побуждали одного грузина цитировать другого, чтобы утвердить главенствующую роль русского народа»[298]. Вопросом о том, почему Сталин и Берия не уступили свои посты русским, якобы считая их «наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза», я задаваться не буду.

Сейчас, когда я пишу эти строки, на моем рабочем столе лежит толстенная книга «Сталин и космополитизм»[299] – сборник документов, отражающих борьбу генсека с так называемыми космополитами. Борьба эта имела антисемитский душок (а в случае дела врачей – откровенно антисемитское содержание) и до сих пор приводит в экстаз тех, кто живет в еврецентричной вселенной, считает юдофобию маркером светлых сил и за чем-то смешивает ее с русофильством. Точно так же поступили и составители книги: под первым номером в ней опубликован знаменитый русофильский тост, хотя о космополитизме в нем нет ни слова и кампания против «космополитов» началась позже. Создается впечатление, будто ущемление евреев происходило за счет возвышения русских.

Впечатление это ложное, и дело не только в русском экономическом донорстве и лагерном рабстве, что припудривалось сталинской русоцентричной идеологией (она, кстати, имела очень ограниченный успех: демонстрации против хрущевского развенчивания культа Сталина вспыхнут в Тбилиси, а не в Москве и не в Лениграде, – вот как русский народ обожал генсека). Декоративно-русофильская риторика режима эксплуатировала, искажала и сковывала русское самосознание, а не укрепляла и не развивала его. Да иначе и быть не могло. Свободное развитие русской темы в СССР неизбежно привело бы к неудобным вопросам о раннесоветской денационализации русской мысли, русской жизни, о русофобских высказываниях Ленина, о космополитических основах марксизма, наконец, о том, как занесло Сталина в такую партию, – словом, все это угрожало основам советского строя.

Если в раннем СССР русский должен был отказаться от своей русскости и покаяться перед всеми народами за «угнетения», то теперь, наоборот, коммунистический «выбор» русских объяснялся их величием. Истинно русский человек – обязательно ленинец до печенок, а остальные – отщепенцы, и вообще Сталин назвал ленинизм «высшим достижением русской культуры»[300].