Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР

Можно ли, скажем, представить монумент с надписью «Участникам заградительных отрядов»? Или, скажем, можно ли наряду с памятниками безымянно-коллективному крестьянину, рабочему, пекарю, младшему научному сотруднику (такой монумент есть в моем родном наукограде Троицке) вообразить памятник палачу? Например, такую скульптуру: стоит мужчина с балаклавой на голове, на плече у него увесистый топор, а рядом плаха. Почему нет? Волевой характер, умение принимать решения без жевания соплей, исполнение долга сильной и справедливой власти, общественная польза казней, особенно в прошедшие века, – все это может служить доводами за такой монумент. Но тот социум, который соорудит себе его, явно не в порядке. Возвеличивание Сталина – ровно то же самое. И если жестокость Петра, куда как меньшую, можно списать на уровень общественного развития XVIII века (тогда и электричество не использовалось, и Российской академии наук не было), то к морали XX века требования другие.

Кстати, почему сталинистам и ленинистам так сильно не нравится, когда Сталина и Ленина называют палачами? Они ведь казнили тех, кого надо было казнить. Делали хорошее дело – уничтожали вредителей. Палач – звучит гордо! Или нет? Вcе-таки нет, не гордо, и сталинисты это понимают, оттого и напрягаются. Даже им ясно, что нельзя возвеличивать палачество. Вот и не будем, раз нельзя. Предложения культивировать Сталина «отдельно» от его тиранства – это как поставить памятник Гитлеру около художественной школы, имея в виду его неплохую живопись.

Забыть о приказе № 270 1941 года, как и о приказе № 227 1942-го про штрафбаты и заградотряды, – значит запамятовать страдания народных масс. Согласен, ни к чему говорить об этом в День Победы. Потому я и обращаюсь к сталинистам: пожалуйста, не нужно на 9 Мая выходить на улицу с портретами Сталина – как раз по той причине, что вспоминать об этом в праздник совсем не хочется.

Обратимся к монографии доктора исторических наук Юрия Арзамаскина «Тайны советской репатриации». Цифры впечатляют. Когда к середине осени 1944-го армия восстановила границу СССР, то из 354 592 бывших военнослужащих Красной армии (в том числе 50 444 офицеров), освобожденных или вышедших из окружения, было «арестовано органами СМЕРШ – 11 556 человек, из них 1284 офицера; умерло – 5347 человек; находились в спецлагерях – 51 601 человек [то есть каждый седьмой], в том числе офицеров – 5657 человек [то есть каждый девятый]» (данные на 1 октября 1944 года)[285].

«С октября по декабрь 1944 года… было собрано и отправлено по назначению 1 153 475 человек освобожденных советских граждан… Эти люди… фактически не являлись репатриантами, так как не были за границей. Считается, что правильнее было бы называть их внутренними перемещенными лицами… 831 951 человека из внутренних перемещенных лиц… направили к месту постоянного жительства, 254 773 человека призывного возраста через запасные части фронтов и армий были переданы на пополнение действующих [часто штрафных] частей… и 66 751 человек спецконтингента направлен в распоряжение НКВД (8836 гражданских лиц и 57 915 военнопленных)… Спецконтингент — военнопленные и гражданские лица, служившие в строевых немецких формированиях, власовцы, полицейские и прочие подозрительные лица, а также бывшие военнопленные офицеры, направлявшиеся после сортировки репатриантов в спецлагеря НКВД, переименованные в феврале 1945 года в проверочно-фильтрационные лагеря (ПФЛ) НКВД, а также в исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) ГУЛАГа»[286] (выделено мной. – С. Р.). На 1 марта 1946 года из 338 107 человек репатриированного «спецконтингента» 55 015 человек не были власовцами[287].

То есть пленных офицеров, не захотевших стать власовцами, приравняли к этим самым власовцам. Примечательно слово «проверочный» в названии лагерей. На что проверяли людей? На прочность и выносливость?

К 10 декабря 1944-го число советских граждан, возвращенных в СССР, «достигло 89 395, из них к месту постоянного жительства было отправлено 29 002 человека, передано в военкоматы – 4141, направлено в спецлагеря НКВД для дальнейшей проверки – 42 667 [то есть почти половина] и арестованы, как изменники Родины, 134 человека»[288].

Что было с людьми, которых назначали «подозрительными» и отправляли на «дальнейшую проверку»?