Сталин, Иван Грозный и другие

Председатель Комитета по делам кинематографии при СНК СССР.

«т. Дукельскому.

Кажется вышло не плохо.

И. Ст.

№ 63/ 4 VI 38».

Клок листа с резолюцией, подчеркиваниями и сохраненной пунктуацией так и остался вложенным в сталинский экземпляр сценария. Он без единой заметной помарки и ныне хранится в его архиве[512]. Сталин, судя по всему, в такой же устной форме через чиновников указал авторам место в тексте, на котором фильм должен заканчиваться «Не моей рукой была проведена карандашом красная черта вслед за сценой разгрома немецких полчищ, – вспоминал позже режиссер, – «Сценарий кончается здесь, – были переданы слова. – Не может умирать такой хороший князь!»[513] В РГАЛИ, как установил Л.М. Рошаль, хранится экземпляр сценария с этой карандашной чертой[514], но чья конкретная рука её провела, установить трудно (возможно, Дукельского?). Эйзенштейн до конца жизни переживал о том, что Сталин не позволил ему снять больше половины задуманного фильма, причем не только трагические ордынские эпизоды, но не дал провести символическую линию от победы Александра Невского над немцами к победе Дмитрия Донского над татарами на Куликовом поле. В сценарии последняя картина действительно выглядела напыщенно, но, главное, в сталинском видении русской истории настоящий герой умирать не должен.

Эйзенштейн не только воспользовался консультациями археологов, ездил по местам древних памятников и предполагаемых сражений, но и впервые в своей творческой жизни приступил к чтению исторических трудов о Древней Руси. В результате была подготовлена историческая справка, точнее, небольшое исследование-реферат на 15 машинописных страницах: «Александр Невский и разгром немцев»[515]. Очерк написан с использованием своего сценария и соответствующих разделов «Истории государства Российского» Н. Карамзина, «Истории Ливонии с древнейших времен». Т. 1. Рига, 1885, с упоминанием Новгородской и Псковской летописей (без точного указания источника публикации), и это, пожалуй, все. Справка несет на себе следы многочисленных глухих помет, поскольку она была использована автором для нескольких газетных публикаций, вырезки которых также хранятся в архиве Эйзенштейна[516]. Концепция в основных чертах повторяет то, что было изложено в статьях Козаченко и в первых вариантах сценария «Русь». Сама по себе «концепция» проста и хорошо знакома бывшим жителям СССР и теперешней России по фильму «Александр Невский». Следует обратить внимание на то, что она была сформирована за год до того, как был издан учебник по истории СССР для 3–4 классов под редакцией Шестакова. В первом издании учебника (1938 г.) впервые появился параграф, трактующий образ Невского как выдающегося полководца и «народного» князя. Параграф о нем, как и весь учебник, Сталин редактировал лично.

Конечно, представления, которые сложились у Эйзенштейна о ХIII веке, как и о знаменитом князе, были достаточно экзотичны и преувеличены (историки до сих пор спорят не только о месте битвы и ее масштабе, но и о том, была ли она в реальности?). Однако заказчик и эпоха требовали простых и увлекательных иллюстраций, очень напоминающих комиксы или диснеевские рисованные фильмы, которых автор, несомненно, нагляделся в США. О Диснее он не раз высказывался в восторженных тонах, переписывался с ним, подчёркивал, что он «мой неизменный любимец и друг»[517]. Его влияние не трудно заметить, просматривая любовные сцены с Буслаем, Гаврилой Олексичем и их сужеными, как и во всех частях фильма, где присутствуют «наши». Комикс особенно явственно обнаруживается в силуэтах кованых лат псов-рыцарей, в сценах боя на льду озера, в прерывистом, «покадровом» движении немецкого воинства знаменитой «свиньей», т. е. клином. Не случайно Эйзенштейн впервые стал предварять съемки большим количеством рисунков; он был прекрасным рисовальщиком, и его иллюстрации к фильмам и озорные зарисовки сейчас выставляются во многих мировых центрах искусства. Стоит так же напомнить, что всё Ледовое побоище было отснято автором за пять весенне-летних месяцев 1938 г. на «льду» из жидкого стекла, застывшего во дворе «Мосфильма», и осколков «льдин» из пенопласта, плавающих в летней воде. Решение было остроумным, простым и создавало иллюзию реальности. Критика сначала встретила фильм двойственно, и даже, скорее негативно, но после того, как в конце ноября 1938 г, на «общественном просмотре», где присутствовал Сталин, Эйзенштейн произнес в его честь хвалебную речь, фильм удостоился высших оценок, а на следующий год автор получил награду – орден Ленина. Затянувшаяся опала была снята, а одного из самых громких критиков обвинили в троцкизме и вычеркнули из жизни.