Сталин. Мой товарищ и наставник

Так я и поступил. Имя князя Дадиани было для меня хорошим прикрытием. Никто и подумать не мог, что под ним скрывается политический арестант, дважды бежавший из-под стражи. Кроме этого, благородному князю положено иметь много багажа. Мой багаж занимал чуть ли не полвагона. По дороге в Петербург многие чемоданы и коробки были набиты кирпичами, а вот обратно я привез в них то, что было нужно для изготовления бомб и оружие. Первая на Кавказе мастерская по изготовлению бомб была организована в Авлабарской типографии. Вскоре таких мастерских было уже семь – две в Тифлисе, одна в Чиатурах, одна в Кутаисе, одна в Батуме, одна в Поти и одна в Баку. Все произошло быстро, поскольку товарищи заранее подготовились – нашли места, выделили людей. Находясь в Петербурге под видом князя Дадиани, я досконально изучил устройство новой бомбы и процесс ее изготовления. Обучал меня сам ее изобретатель – товарищ Красин^[144], с котором я был знаком по совместной работе в Баку. Происходило это в одной из лабораторий Технологического института. Чтобы оправдать свои частые появления в институте, князь Дадиани рассказывал всем, что он интересуется горным делом, но в подробности не вдавался. Люди «догадывались», что князь собирается добывать что-то на своих землях, скорее всего золото, но пока держит все в тайне.

После того как мастерские были организованы и начали работать, Сталин сказал мне:

– Камо, на моих глазах ты из мальчишки превратился в революционера. Потом революционер стал командиром боевиков. Теперь же ты стал организатором. Это высшее звание для революционера. Главное наше дело – организовывать народ на борьбу с самодержавием и снабжать его всем необходимым для этого. Я радуюсь, когда рядом со мной вырастает новый организатор. Значит, партия крепнет, значит, ширится наше дело. Думаю, что вскоре ты сможешь возглавить одну из наших организаций.

Мне было очень приятно слышать такие слова, но я не считал себя готовым к руководству организацией. Руководитель организации должен быть не только практиком, но и теоретиком. Надо проводить дискуссии, обучать агитаторов, направлять и контролировать их работу, писать статьи и прокламации. Я не считал себя в то время готовым ко всему этому. Так я и сказал Сталину.

– Для большевиков нет ничего невозможного! – резко ответил мне Сталин. – Будет нужно, так начнешь не то что прокламации, книги начнешь писать! «Я не готов» – это не партийный ответ, Камо. Партийный ответ: «Я готов на все ради победы революции!» Удивительно, только что передо мной сидел большевик Камо, и вдруг вместо него я вижу мальчишку Тер-Петросова!

Сталин редко отчитывал меня, но все эти случаи я запомнил на всю жизнь. Очень уж сильно мне было стыдно в такие моменты. Я относился и отношусь к Сталину не только как к одному из руководителей нашей партии, но и как к своему наставнику, человеку, который поверил в меня, юного и глупого, который оказал мне доверие и привел меня в революцию. Много раз я думал о том, кем бы я мог стать, не сведи меня судьба со Сталиным. Мог стать меньшевиком, ведь в одно время я был ярым националистом. Мог бы стать обычным налетчиком, ведь я по складу характера человек рисковый, риск приятно щекочет мне нервы. А мог бы жениться на девушке из приличной семьи, которую сосватала бы мне моя тетка, завести какую-нибудь лавку, обуржуазиться. Страшно представить, что только могло со мной случиться! В отличие от таких товарищей, как Степан Шаумян или Михо Бочоридзе, у меня в юности в голове гулял ветер. Я был глупым, несерьезным, не знающим жизни юнцом. Мне очень повезло, что мой старинный знакомый Иосиф Джугашвили поверил в меня. Он сумел разглядеть то, что крылось глубоко в моей душе. Он поверил в меня, и как я могу его подвести? Не могу!

В том же году случилось так, что я, пусть и не по своей воле, подвел товарищей. Я очень сильно переживал по этому поводу и непременно хочу рассказать про этот случай.

В середине 1906 года я уехал за границу, чтобы помогать товарищу Литвинову^[145] в закупках оружия и перевозке его в Россию, а именно – на Кавказ, поскольку оружие предназначалось для наших кавказских товарищей. Партия была большой, счет шел на тысячи, и кроме винтовок с маузерами там было несколько пулеметов и тонна динамита. Груз со всей Европы (покупали мелкими партиями, чтобы не вызывать подозрений) собирали в Варне, откуда мне было поручено переправить его в Батум.

Было две сложности – деньги и команда. Не сразу удалось найти и то и другое. В ЦК в то время заправляли меньшевики^[146], которые всячески ставили нам палки в колеса^[147]. В результате мы упустили время и вышли в море не летом, как намеревались изначально, а поздней осенью, в сезон штормов. Кроме этого, наше длительное пребывание в Варне привлекло внимание полиции, и сразу после выхода в море нас попытались перехватить военные корабли. Формально груз предназначался турецким армянам для их борьбы против турок, но местной полиции все же удалось разнюхать, что оружие идет не в Турцию, а в Россию.