Сталинградский калибр

Первый снаряд каким-то чудом попал по тормозной площадке. От взрыва цистерна покатилась назад. Видно было, как немецкие солдаты шарахнулись в разные стороны. Но тут же второй снаряд угодил точно в емкость, наполовину заполненную бензином. Вспышка была такой, что Соколов зажмурился. Столб огня полыхнул на половину неба. А когда лейтенант протер глаза и снова посмотрел в перископ, то увидел на путях адское плещущее пламя. Горели разлетавшиеся в разные стороны куски цистерны. Передняя тележка лежала на боку, задняя была оторвана и катилась назад, давя людей. Горели несколько танков, на которые выплеснулся жидкий огонь, горели люди. Какой-то большой кусок цистерны с рваными краями лежал в десятке метров от места взрыва, и из него тек огонь. Он бурлил, плевался, хватая все вокруг, и живое, и мертвое.

А потом начали рваться вагоны с авиационными бомбами. Сначала взорвался один левый. Это было что-то невероятное, когда от центра во все стороны полыхнуло огненно-седым дымом, потом по ушам ударил такой грохот, что запершило в горле, из глаз полились слезы, а слух пропал начисто. Пехотинцы лежали в окопах и трясли головами. А там, на путях, людей взрывом расшвыряло на десятки метров. Соколов хорошо видел в перископ, как на рельсы упала дымящаяся нога, покатилась смятая, как фольга, немецкая каска. А еще разлетались и падали неразорвавшиеся бомбы. Их настигал огонь, они растворялись в нем, и снова полыхал взрыв.

– Прекратить огонь, – одними губами прошептал Соколов.

Но танки и так перестали стрелять. Экипажи как завороженные смотрели на то, что происходило в полукилометре от них. Огонь на рельсах начинал понемногу угасать. И на фоне яркого огня стали появляться совершенно черные остовы танков, сорванные башни, перевернутые машины и трупы, трупы, трупы. Черные, обгоревшие. Где-то на самой окраине у леса еще кто-то шевелился на дымящейся земле. И только теперь до Алексея дошло, что он не видит снега. Он испарился…

Откинув крышку, Соколов выбрался из башни и уселся на край люка. Несмотря на большое расстояние, даже на позициях его группы страшно воняло горелой резиной, бензиновой копотью и горелым мясом. Сбоку подошел Гужов, взобрался на башню и сел рядом с лейтенантом.

– Знаешь, на что это было похоже? В сорок первом мне попался один немец, который чудом пережил удар наших «Катюш» по станции в «Орше». Там от станции в течение нескольких минут не осталось ничего. Вообще ничего. Горело все. Я только потом понял всю силу систем залпового огня. Не сила взрыва каждой конкретной реактивной мины или всех по очереди. Там сила встречной взрывной волны играет страшную роль. Она усиливается во много раз и в пыль превращает все. От домов до человеческой плоти. Начисто!

– Ну, теперь держись, Гужов. – Алексей потряс головой, пытаясь восстановить слух. – Теперь они будут долбить нас и с воздуха, и артиллерией, и будут снова и снова атаковать. К ним резервы подошли. Может, хоть сегодняшний урок чему-то фашистов научит. Честно говоря, нам отсюда деваться некуда. Знаешь, сколько у нас в баках горючего? Километров на пятьдесят. До немцев доехать не сможем, не то что до своих. А у тех, кто сейчас на аэродроме, и того меньше. Так что драться нам только здесь или подрывать танки и потом уходить.

– Пока у нас за спиной чисто, я возьму ребят, пройдусь по запасным путям. Может, найдем какую завалящую цистерну с соляром. Может, еще что ценное.

– Немцы соляр не используют. У них сплошь бензиновые двигатели. Но ты все равно прочеши дальние подступы. Заодно и своих проверь возле лабазов.

Гужов ушел, а Алексей снова поднялся на свой НП на пожарной каланче. Связи с корпусом и батальоном не было. Но зато теперь над Тацинской кружили немецкие пикировщики. «Погода улучшилась, черт бы ее побрал», – подумал Соколов. Бомбардировщики поднялись к тучам и потянулись на запад. И снова стали бить пушки, поднялся треск выстрелов. Снова кипел бой, на обескровленный корпус немцы бросали все новые и новые силы.

Зуммер телефона заставил забиться сердце. Неужели сведения от командования? Но это снова было сообщение с боевого охранения. Немцы группируются с юго-запада. Около полусотни танков и пехота. Грузовики подвозят еще пехоту. Пошли несколько бронетранспортеров.

– Внимание, Букин! – позвал Соколов в трубку полевого телефона. И голос младшего лейтенанта отозвался уверенно и с обычной Ленькиной бравадой. – Соберись, Леня, на тебя идет полсотни танков. Перед тобой открытое пространство, им тебя не обойти. На постоянном прицеле подпускай и бей болванками. Пехоту отсечет минометный огонь. В крайнем случае, если все будет плохо складываться, поддержу тебя своими тремя танками, ударю сбоку.

– Что там у тебя за фейерверк был? – поинтересовался младший лейтенант. – У нас остатки стекол повылетали, а у старшины пехотной роты пломба из зуба выскочила и в кашу. Он пробу снимал как раз на кухне.