Сталинградский калибр

Это понятно, и не надо щупать пульс. Кто был на войне, тот сразу видит, мертв человек или ранен. Ванюшкин нахмурился, попытался по-солдатски выматериться себе под нос, но у него не получилось. Не нашлись непривычные слова. И он снова стал подводить мушку под живот очередного врага. Пули свистели, взбивали злобные фонтанчики на бруствере, но Ванюшкин уже не обращал на них внимания. Привычка не видеть опасность, не бояться – это очень опасная привычка. Он вспомнил, что ему говорил старшина, который прошел финскую войну: «Это красиво, но глупо».

Справа вскрикнул пулеметчик, схватился за плечо и повалился вниз. Ванюшкин тут же кинулся к нему, но солдат отталкивал лейтенанта и хрипел:

– К пулемету! Нельзя без пулемета!

– Понял! – кивнул корреспондент.

Ванюшкин поднялся, сжал пальцами еще теплые рукоятки «максима», навел его на вражеские цепи и нажал на гашетку. Не сразу понимая, попадает или нет во врага, корреспондент заглядывал в прорезь броневого щитка и даже поднимал голову над ним. Но тут к нему подбежал седоусый сержант и взял за плечо.

– Дайте-ка я! Тут умение нужно. Вы вон винтовочку возьмите, с ней справно будет…

Бой кончился неожиданно. Ванюшкин так увлекся выискиванием целей, что не сразу понял, что танки снова отошли. Сейчас дымили в поле аж двадцать две машины. Бойцы закуривали. Побежали по траншеям санитары, стонали раненые. Кого-то вытаскивали и клали позади окопа наверху, накрывали лица шапками. Покрикивали командиры, требуя отчета о потерях. Кого-то вызывали к комбату. Ванюшкин понял, что ему сейчас тут делать нечего. И не будет сегодня больше атаки. Скоро стемнеет. Значит, надо идти на НП к Соколову, хотя Ванюшкин понимал, что мешает командиру. Тот даже не все может при нем говорить. Все же корреспондент лицо прикомандированное. Ванюшкин улыбнулся и пошел к «Зверобою» на другой конец станции. Узнать, как дела у танкистов, выпить с ними горячего чаю, заваренного на самодельной горелке. Потом к другим. Надо поговорить со многими, успеть что-то записать. Надо глазами всех бойцов увидеть бои последних дней. К раненым обязательно зайти. Вот кому тоскливо лежать в подвале и не знать, что творится.

– Тихо, – прошептал над головой знакомый голос, и Ванюшкина опрокинули в снег.

– Ты что? – так же тихо пытался спросить корреспондент, вырываясь из-под навалившегося на него лейтенанта Краснощекова.

– Немцы, – прошипел ему в ухо замполит. – Разведчики!

Корреспондент покрутил головой, нашел сбитую с головы шапку и натянул ее. Рядом, держа оружие наготове, лежали пятеро автоматчиков. А сам Краснощеков тыкал пальцем куда-то за железнодорожное полотно. Ванюшкин присмотрелся. Теперь было хорошо видно, что над краем овражка поднялась голова в высокой мягкой военной фуражке. Потом голова исчезла, а спустя минуту она появилась снова, но уже правее. Рядом с ней еще одна голова. Потом обе исчезли. Кто-то пробирался вдоль железнодорожного полотна. И шли эти неизвестные в сторону запасных путей, где вчера нашли цистерны с авиационным топливом. Диверсанты?

– Лыков, Матвеев, – приказал замполит автоматчикам. – Доползите до боевого охранения и зайдите диверсантам сзади. А мы обгоним их и дождемся вон там, у сгоревшей березы. Если что не так, уничтожить фашистов! Но лучше взять живыми, чтобы узнать, куда и зачем они шли. Понятно? Вперед! А вы трое за мной. Вы как, Ванюшкин? С нами?

– Да, конечно. – Корреспондент даже облизнулся от одолевшего его азарта. – А вдруг их там много и каждый человек на счету!

Прячась за отвалами занесенного снегом щебня, Краснощеков с автоматчиками быстро доползли до старого сгнившего товарного вагона, возле которого находилось еще одно боевое охранение из трех бойцов с ручным пулеметом. Замполит коротко описал автоматчикам ситуацию. Оставив пулеметчика в окопе прикрывать товарищей, Краснощеков остальных разделил на две группы. Одна должна спрятаться точно на пути вражеской диверсионной группы, вторая – пройти дальше овражком и отрезать им дорогу назад, если фашисты попытаются отойти к своим.

Ванюшкин лежал с тремя бойцами за сухим густым кустарником и смотрел на дно небольшого овражка. Вот сейчас там появятся немцы. А если они не захотят сдаваться и сразу откроют огонь? Или бросят гранаты? Корреспондент полез в карман полушубка и вытащил ручную гранату. Расчистив перед собой снег, он положил гранату так, чтобы ее можно было сразу схватить и вырвать чеку.

– Этого не понадобится, – покачал головой автоматчик, но спорить не стал.