Стальная бабочка, острые крылья…

– Ты вроде не собирался выходить, – сказала Би, подходя к лотку. Таня, держащая Рока за руку, виновато посмотрела на Мириам, но палочка от леденца, торчащая у нее изо рта, не очень соответствовала выражению ее глаз.

– Так сколько можно взаперти сидеть? – прогудел Арго в ответ. – Что-то ты мрачная, прайм. Леденца хочешь?

– Нет, – отрезала Би.

– А ты? – Арго протянул Мириам огромный кулак с торчащими из него разноцветными леденцами на палочках – улыбающимися рожицами, яблоками и плоскими красными ястребами. – Бери зеленый, он с мятой.

– Спасибо, – сказал Мириам, беря леденец в виде зеленого цветка.

– Тебя разве не ищут наемники? – снова спросила Би.

– Пусть они своих матерей ищут… – Арго хотел было что-то еще добавить, но покосился на Тони, оживленно грызущего крыло птицы в сахаре, и с хрустом откусил голову леденцовому ястребу. – Не полезут они ко мне в городе посреди дня, побоятся.

– Ко мне полезли.

– Так ты не такая страшная.

Би покачала головой.

– Все равно это лишний риск.

– Да ладно тебе волноваться. Малышня города ни разу в жизни не видела, а ты хочешь, чтобы они в подвале сидели? Да и мне cкучно стало, вот я им и пообещал холмы показать, леденцов купить… ну, и пива.

– Чего-чего?

– Ну, пиво не для них, – Арго посмотрел сверху вниз на Таню. – Что-то мы застоялись тут в толкучке, да, мелочь? Пошли на большой холм посмотрим и пирога поедим.

– Пошли, – к удивлению Мириам сказала Таня, не вынимая леденца изо рта, и снова виновато на нее посмотрела. Выглядела она при этом так забавно, что Мириам ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ.

– Давай я схожу с ними, – сказала она Би, – А ты пока сможешь отдать батареи тому торговцу, как его… и быстро нас найдешь

– Это опасно.

– Со мной не опасно, прайм, – Арго передал всю охапку леденцов Мириам, так что ей пришлось взять их в обе руки. – И не волнуйся так, в обиду я их не дам.

– Куда вы пойдете?

– Через ворота по этой вот улице, потом налево и выше на три квартала – там Обзорная площадь. Оттуда еще южный холм видно.

– Ясно, мы проходили там вчера. Я буду через полчаса, не больше.

– Дождемся. Сама смотри не потеряйся, а то искать пойдем.

Мириам снова улыбнулась. Солнце миновало зенит и спряталось за облаками, толпа в центре площади хлопала в такт движениям одной из девушек, которая, похоже, раздевалась, от ближайших лотков пахло ванилью и жженым сахаром… Как ни странно, совсем перестала болеть голова.

– А что там за пирог? – спросила Мириам.

II

– Случилось что? – спросил Арго, когда шумная Праздничная площадь осталась позади, уступив место тихой извилистой улочке, прикрытой от солнца виноградными зарослями на широких металлических террасах и мостиках, переброшенных с крыши на крышу.

Мириам только покачала головой – во-первых, ей действительно не очень хотелось говорить о событиях этого утра, а во-вторых, мятный леденец у нее во рту не очень к этому располагал.

– Да ладно, – сказал Арго, – я же не слепой. У тебя глаза на мокром месте, вон даже малая заметила. Так?

Таня, оживленно вертящая головой во все стороны, внимательно посмотрела на Мириам – ей леденец тоже не позволял принять участие в разговоре.

– А прайм бы тебя так просто в обиду не дала, – Арго вполглаза следил за Роком, прячущимся от Тони среди деревянных подпорок, удерживающих бетонную стену дома дальше по улице. Почему-то Мириам была уверена, что гладиатор следит не только за детьми – несмотря на внешнюю расслабленность гиганта, она не раз и не два замечала короткие взгляды, бросаемые им по сторонам.

Большой человек постоянно оставался начеку.

Леденец во рту Мириам стал совсем тонким, и она с хрустом раскусила его.

– То, что случилось, – моя глупость, – тихо, чтобы не слышали дети, сказала она Арго, – и все.

– Глупость?

– Встретила своего бывшего, а он сделал вид, что меня не знает, – Мириам почувствовала, как слезы снова наворачиваются на глаза, – просто отвернулся, и все. Я знала, что так и будет, что он такой… и все равно обидно.

Арго едва заметно кивнул, словно даже не словам Мириам, а своим мыслям, и она неожиданно для себя самой вдруг начала рассказывать ему о ярмарке, о том времени, которое так ярко вернулось к ней этим утром. Они шли по узкой улочке, Рок и Тони дурачились впереди, а Таня степенно следовала за ними, и Мириам говорила о том, о чем даже не помнила в течение долгих месяцев, что накапливалось и собиралось одинокими ночами после смерти родителей… о своих нехитрых радостях, детской любви, надежде, о цветных прожекторах и музыке, о том, как встретила Никки. Она говорила и понимала, что слова ее спутаны, и у нее при всем желании не получится рассказать большому человеку о том, что она чувствовала тогда и что чувствует сейчас, что желание поделиться с ним своими воспоминаниями, по сути, бесплодно. Арго кивал, но ничего не говорил в ответ, и она продолжала говорить о днях в городе, полном людей и песен, об ощущении будущего – разноцветного и яркого, словно фонарь с цветными стеклами… и так быстро пришедшего к своему логическому завершению во дворе ее прошлого, сожженного фиолетовым лазером Би.