Стальная империя

Ладно, оставим пока тысячника в покое. Баурджин взял из толстой пачки чистый листок. Пу Линь. Сосед-каллиграф. Очень и очень неплохо он живёт, этот господин Пу Линь, – и сад, и слуги, и дом – полная чаша. Это что же, всё благодаря каллиграфии? Или есть и иные источники дохода? Какие? Ах да, он же спекулирует дефицитными книжками… а может, и ещё чем иным? Вызнать!

Юань Чэ. Поэт-баталист, если можно употребить такое сочетание слов. Ханец, ничуть не кидань, но, чжурчжэней, похоже, тоже не очень-то жалует. Насколько можно судить – честолюбив, охотник поговорить о древних битвах, и вообще – жаждет самого широкого признания и славы. На что существует? Ах да, он, кажется, родственник какого-то влиятельного вельможи, они там все, собирающиеся у Лу Синя, чьи-нибудь «родственнички». Развели семейственность, ну нет на них справедливых советских законов! Так… Чей родственник этот Юань Чэ? Узнать.

Теперь – сам господин Лу Синь, «начальник коммунального хозяйства западного городского округа». Тоже ханец, но наверняка имеет покровителей среди чжурчжэньской знати, иначе б не попал на столь важную должность. Впрочем, не столь уж важную, сколь доходную. Весьма, весьма доходную. Городское хозяйство, рынки, всякие там санитарные инспекции – это же Клондайк, золотое дно!

Кстати… Баурджин резко отложил листок в сторону. Пора бы нанести визит Цзяо Ли, а то ещё обидится, станет чинить всяческие препоны. Да, давно пора его навестить, да вот на какие такие средства? Деньги-то таяли с каждым днём, а посланец появится только на той неделе, и это ещё в лучшем случае. Что ж, придётся тогда и идти, с каким-нибудь дорогим подарком – с дешёвым к чиновнику такого ранга уж точно не явишься. Скорей бы уж пришёл посланец! Основать торговый дом; ну, «торговый дом» – это, конечно, фикция – быстрых денег не принесёт, а деньги вот уже сейчас нужны, да и потом будут нужны постоянно.

Черт! Князь хлопнул себя по лбу. А вот о деньгах-то он и не подумал. Нет, конечно, посланец привезёт приличную сумму – но ведь и расходы, расходы! Здешнее насквозь бюрократизированное государство живёт по принципу: не подмажешь – не поедешь. Все берут, все – от градоначальника до самого мелкого шэньши на городском рынке. Тут никаких средств не напасёшься. Следует что-то придумать, обязательно придумать. Не пускать привезённые средства в распыл, а вложить в какое-нибудь надёжное и быстро окупающееся дело. Быстро окупающееся… Баурджин хмыкнул – что это вы, товарищ генерал, стали как буржуй мыслить? Да, вот так и стал. А что тут поделаешь? Итак, деньги. Тоже – требующая быстрого решения проблема. Одни проблемы! Впрочем, а кто сказал, что здесь будет легко?

Прибрав на столе, Баурджин вышел во двор. Небольшой такой дворик, уютный, с маленьким аккуратным садиком и свежевыкрашенной скамеечкой у глухой ограды. Скамеечка – это наверняка постарался старик Лао, больше некому, уж не Чен с Лэй же!

Присев на скамеечку, нойон поплотней запахнул халат: вечерело и во двор залетали порывы прохладного ветра. Близилась зима… Зима… Баурджин усмехнулся: здешняя зима монгольской – суровой, с сугробами, ветром и лютой стужей – в подмётки не годилась. Октябрь на дворе – а деревья в полной листве, даже не все пожелтели.

Наступал вечер, тихий, прозрачный, с фиолетовым небом и жёлтыми, слабо мигающими звёздами. Медный свет луны отражался от карнизов дворцов и лихо заломленных крыш пагод, сладко пахло спелыми яблоками и какими-то осенними цветами. Впрочем, что для цветов здешняя осень? Тепло, солнечно, влажно. Почему бы не цвести? Вон, каллиграф Пу Линь даже розы выращивает.

За оградой послышались чьи-то быстро приближающиеся шаги и звонкие голоса. Князь прислушался – кажется, возвращались слуги. Ну да, они. Вот – радостный голос Чена, а вот – какой-то недовольный – Лэй.

– Хозяин нас похвалит, вот увидишь, Лэй! – громко говорил, почти кричал Чен. – Ведь мы же выполнили его поручение.

– За это не нужно хвалить. Это и так само собой разумеется.

– Ох, и зануда же ты, Лэй! Недаром господин Цзяо…

Цзяо?!

Баурджин вздрогнул. Ага! Вот и проговорились… Впрочем, чего уж – и так было ясно.

– Закрой свой рот, Чен, – зло прошипела Лэй. – И никогда больше не упоминай… э… имя того, кого ты только что назвал, иначе…

– Да ладно тебе. – Судя по голосу, Чен явно был испуган.

Нойон покачал головой – жаль, что они так быстро пришли. Была бы подлиннее ограда – может, удалось бы услышать и ещё что-нибудь интересное.

Первым во двор вошёл Чен:

– Ну наконец-то пришли. Интересно, где шляется Лао? Ой! Хозяин!

Он – и возникшая следом Лэй – почтительно поклонились.

Баурджин поднялся со скамейки и повелительно махнул рукой:

– Идите в дом. Там и доложите.

Из всех названных Баурджином городских лавок киданьскими рукописями торговали в двух – в лавке старого Сюй Жаня, что у южных ворот, и совсем рядом – у старьёвщика Фэна, проживавшего, как и сам нойон, в восточном районе, только ближе к городской стене.