Стальные посевы. Потерянный двор

Лесли не обманула. Старый стадион, на котором Илия ни разу так и не побывал, располагался в провинции, немного западнее столицы, в городке под названием Гуда. В нем, собственно, только и нашлось что стадионный комплекс, множество отелей и две фабрики по изготовлению спортивного снаряжения, которые в войну перенацелили на производство амуниции. Бомбы сюда не добрались, поэтому восстанавливать ничего не требовалось, только привести в пристойный вид и украсить. Вместе с пальерами и королевой Илия прибыл на открытие Чемпионата. Ренара осталась в столице, Оркелуз принял караул тронной залы. Илия закатил глаза, а потом приставил к векам указательный и средний пальцы, тут же переведя их на сестру и рыцаря. «За вами глаз да глаз». Но он их оставил и теперь возвышался над ареной у микрофона под куполом стадиона, на котором ни разу не бывал. Но который был ему до ужаса знаком. Где он его видел?.. На открытие приехала Рогнева Бориславовна и Хаммер Вельден. Вспышки камер едва не слепили своей частотой и количеством. Радожские спортсмены стояли в ряд все на одно лицо. Гаро прохрипел: «Выглядит жутко. Будто их создали на заводе, как машины». Тристан от его слов виновато потупил взгляд. Илии тоже было не по себе. И все трое источали стыд: страх поселился в них после войны. Потому что во время войны радожцев они не опасались – бросались обнимать при встрече на замерзшей Вальтере.

В динамиках прогрохотали горны, вступившие в начале «Густого эскалотского леса» – национального гимна. Широкие западные и восточные ворота арены распахнулись, пророкотал гром, эхом отразившийся от величественных сводов стадиона. Илия заметил, что некоторые люди дернулись, зажали уши ладонями, некоторые из зрителей и спортсменов даже легли на пол и закрыли головы руками, однако их в скорости принялись успокаивать. Илия с удивлением посмотрел на Тристана – тот обещал ему сюрприз, но увиденное поразило короля. В каждые ворота въехало по танку. Их нельзя было не узнать: «Ужас» с востока и «Восторг» с запада встретились в центре арены и развернулись дулами в разные стороны. «Подарок Джорны», – вспомнил Илия. Танки-близнецы предстали в лучшем виде: отреставрированными, со свежей краской, которой были выведены их имена. Башни увенчали колоссальными золотыми венками. Люки сами собой распахнулись, и камеры нырнули зоркими объективами внутрь, чтобы показать – экипажа не было. Танки двигались самостоятельно. Илия вскинул голову на ряды, где сидели высокопоставленные иностранные гости. Вельден старался держаться невозмутимо. Рогнева же встала со своего места, вцепилась пальцами в перила и нависла, как орлица, над ареной. Насупившись, она вглядывалась в раскрытые люки и хищно втягивала носом воздух, будто по запаху могла понять, есть ли вдалеке, в центре арены, в утробе танков живые люди. А потом они с Илией столкнулись глаза в глаза и словно проговорили ими: «Там пусто» и «Я знаю».

Впрочем, на следующий день после открытия Рогнева покинула Эскалот, сославшись на государственные дела. Зато в рядах кнудских спортсменов Илия отыскал Бону Сиггскьяти. Сидящий слева от него Вельден проследил за королевским взором и, склонившись ближе, прошептал: «Вы же останетесь смотреть состязания?»

– Не все, – расплывчато ответил Илия.

Началось все с командных противоборств. В первые дни на правительственных трибунах с Вельденом сидела Бона. Илия был уверен: хитрый сводник пригласил ее нарочно. Король косился на девушку и замечал, что она отвечает ему пристально и заинтересованно. Однако они оба, столкнувшись взглядами, тут же отводили их, как смущенные школьники. Вельден жевал свои щеки с таким довольным видом, словно только зубами сдерживал сквозящую улыбку. А Илия разобраться не мог, отчего так бурно реагирует на девушку, которая в пору недолгого знакомства проявила себя мегерой. После футбола уехала Лесли и на Чемпионат прибыла Ренара. Илия ворвался вечером к ней, чтобы жаловаться.

– Я не понимаю, что мне делать. Либо она так кокетничала, либо я отупел на фронте настолько, что не могу разобрать… Ничего не могу разобрать, – закончил он.

– Как, оказывается, все просто было, – загадочно протянула Ренара. – Ведешь себя как влюбленный.

– Я не влюбленный, – отмахнулся он. – Она мне нравится, но я не хочу играть в эти игры.

– Это называется флирт.

– Ее перемена в поведении странная, – не обращая внимания на комментарий, сказал Илия.

– А что странного? Она побывала дома, встретила тех родных, что уцелели. Многое узнала, со всем примирилась. Успокоилась. Обдумала, – перечисляла Ренара.

– Думаешь, она тоже осознала нужду? – сухо спросил Илия. – Поняла, что Сиггскьяти всё потеряют и выход у нее только один?

Ренара возмущенно оглядела его, даже вытянув лицо и разинув рот.

– Ой, ну ты‑то из себя оскорбленного не строй! Сам к ней помчался на край побережья, потому что с Радожнами никак на узкой меже не разъедетесь!..

– Ладно уж! Пристыдила, – согласился Илия. – А делать‑то мне что?

Его сестра прыснула, прикрыла губы и нос ладонью и, не отнимая ее, вперилась в Илию.