Стань моим искуплением (СИ)

Мама плакала. Бессчетное количество раз. Из-за нее и Джеймса. Из-за Уильяма и его работы. Она пыталась понять ее, но не замечала главного — дочери нужна не хорошая школа и правильное окружение, а близкие. Мама, которая целует на ночь и отец, который ведет ее в кино, когда у нее день рождения. Ей всегда было мало того, что родители могли ей дать, а одиночество постепенно исподволь меняло, делая из нее ту, кем она никогда не хотела бы стать, понимая, что это шаг в пропасть.

— Я не хотел говорить, но… — откашлялся отец. — Дэрил, могу я попросить тебя оставить нас наедине? Большое спасибо.

Парень, кивнув, вышел, а Андреа почувствовала, как ей стало страшно. И холодно. Только Мэрл был способен прогнать этот холод, сковывающий ее до костей, живущий в ней и пожирающий ее изнутри день за днем.

— В чем дело? Что ты не хотел говорить?

— Ты не звонила. Не писала. Просто растворилась в воздухе, — начал отец холодным, словно арктические льды, голосом, — Аннабель понятия не имела, жива ли ты, а я смог отыскать твой след только через полгода. Все это не прошло бесследно, она… Она сильно простудилась, провела месяц в больнице. Затем это повторилось. И еще раз, пока я не забил тревогу и не настоял, чтобы она прошла полное обследование.

— И что оно показало? — хрипло спросила Андреа, чувствуя необратимость надвигающейся беды. И снова она окажется виноватой. Как и всегда.

— Это лейкоз, — сухо отозвался Уильям, повернувшись лицом к окну, — и он прогрессирует. Три пересадки костного мозга не помогли. Только…

— Только что? — Андреа начала догадываться, что он хочет сказать и вместе с эти пришло понимание, что отец приехал не за ней. Не потому, что волновался или хотел примирения. Им просто нужно было, чтобы она сделала то, что могло спасти ее мать. Боль нахлынула резкой волной. Она не нужна. Снова.

— Ты умная девочка, Энди, и ты, к несчастью или счастью, я уже даже и не знаю, единственный ребенок Аннабель. И единственный оставшийся в живых близкий родственник, так что мои условия таковы — я сделаю все, что ты попросишь, но ты должна поехать со мной в Сан-Франциско. Операцию нельзя откладывать. А после… все, что захочешь. Дом, деньги, любая помощь для твоей подруги и этих двоих, — сказал Уильям, повернувшись и глядя ей прямо в глаза.

— Ты… невероятно щедр, — сглотнув, произнесла она, — я понимаю. Конечно же, я поеду. Аннабель моя мать. Единственная. И мне ничего не нужно — только позаботься о том, чтобы Кэрол была в порядке. Самый лучший адвокат до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один. Идет?

— Разумеется, — отец выдохнул с видимым облегчением.

— Я только найду Мэрла и скажу ему, что мне нужно уехать. Дай мне пару часов, — бросила Андреа, — а затем мы уедем.

— Да, — Уильям кивнул, — если он надумает, то пусть едет с тобой.

— Ты не знаешь Мэрла, — горько усмехнулась Андреа, — он ни за что не станет от кого-то зависеть. И уж тем более от кого-то богатого, успешного и наделенного властью.

— Тогда он действительно чего-то стоит, — Уильям неожиданно улыбнулся, — и я не врал, когда сказал, что он мне нравится.

Андреа вышла из номера, думая о том, что отец врал только о том, что любит ее. Хорошо, что он хотя бы любил Аннабель настолько, чтобы сделать вид, что ему не плевать на дочь. Наверное, стоит уже забыть о детских обидах, но она против воли крутила их в голове, раздражаясь от того, что Мэрл исчез. Она не могла уехать, не поговорив с ним, не узнав, будет ли он… ждать.

Ее самым болезненным детским воспоминанием был день рождения Уильяма. Ей самой тогда едва исполнилось десять, и она искренне не понимала, почему папа так часто уезжает, а вернувшись, берет маму и они вместе плавают на яхте по заливу. Ее родители в такие путешествия ни разу не брали, как она не умоляла.

Андреа, зная, что вечером будет праздник и много гостей, решила, что лучше всего будет спрятаться в папином кабинете и там его дождаться с самодельной открыткой. Она собиралась спеть ему песенку, которую выучила вместе с мамой, а потом вручить ее. Но когда отец увидел ее в кабинете, он велел уйти. Аннабель была с ним и не сделала ни единой попытки утешить рыдающую дочь.

Возможно, это и стало тем самым надломом, а может, что-то еще, но одиночество стало ее постоянным спутником, пока не появился Джейсон, которого стало так много, что он заполнил всю ее жизнь, незаметно вытеснив ее саму, ее личность, ее мечты и надежды и заменив их своими.

— Надо же, — язвительно произнесла Андреа, наконец обнаружив Диксона на той самой скамейке, где они целовались. Рядом стояла упаковка пива, а он деловито опустошал вторую по счету банку.

— Какие люди! Барби! Пивка? — Мэрл как-то слишком театрально махнул рукой.

— Спасибо, обойдусь. Что за праздник? — спросила она, все же сев рядом.

— У меня каждый день праздник, а ты что такая кислая? Прям как Дэрилина, — Мэрл мощным глотком допил пиво и покосился на нее, — что вы все как на похоронах?