Станция мёртвых сердец (СИ)

Оказавшись на улице, Ретт тут же набрал Танаке, а затем Мартину и предложил сменить место встречи, а через полчаса они сидели в городском офисе Сидзуити.

Мартин с любопытством разглядывал японца. Танака был равнодушен как всегда, и только пальцы барабанившие по столу выдавали его мнение о происходящем. И хотя оба были по своему причастны к случившемуся, полную картину увидели только сейчас.

— Истребители, — произнёс Мартин задумчиво, дослушав Ретта до конца.

— Бёлер, — заметил Танака коротко.

— Если это проект на Верене, то его ведь курировал Эссекс? — спросил Мартин, и Ретт, вздрогнув, посмотрел на Танаку.

— Думаю, — ответил Сидзуити за него, — что вариант сдать Эссекса Ретт не рассматривает.

— Как и Бёлера.

Танака дёрнул плечами.

— Кого-то из них тебе придётся сдать, или пойдёшь на дно сам.

— Я думал о Сальваторе. У него есть связи в спецслужбах.

Танака покачал головой.

— Он получил своё. Больше от него помощи не жди.

Ретт обошёл диван и сел в кресло, стоявшее между Мартином и Танакой.

— Я за то, чтобы решить вопрос деньгами, — вклинился Мартин, — можно подкупить следователя, прокурора… Всех, кого нужно.

— Счета заморожены, — бросил Ретт, откидываясь на спинку кресла.

— Но не все. Вы так и не довели до ума обратное слияние.

Ретт вздохнул и, прикрыв глаза, провёл по ним пальцами.

— Это сейчас не важно. У Эссекса я ничего не возьму. А Бёлер… Бёлер…

Ретт поднял взгляд на стоявший посреди комнаты стол.

— Бёлер ведь и деньги не отдаёт.

— И ты всё равно не станешь его сдавать, — заметил Танака.

— Я не могу.

— Даже если будешь точно знать, что он попросту кинул тебя?

Ретт вздохнул.

— Я ведь этого не знаю. Думаю, прежде, чем принимать радикальные решения, нужно переговорить с ним самим. Возможно, он уже влип также, как и мы.

Ретт потянулся за телефоном, но Танака перехватил его запястье.

— Ретт… подумай, что ты делаешь.

— Я подумал, — Ретт посмотрел на него в упор, — даже если он предатель, ниточка ведёт к нему. А значит, без разговора с ним не обойтись.

— Я могу провести своё расследование…

— За сутки? — оборвал его Ретт. — Ты копаешь под него несколько лет и до сих пор ничего не нашёл.

Танака убрал руку.

Ретт набрал на телефоне номер Бёлера. Некоторое время шли гудки, а затем раздался встревоженный голос Клауса:

— Ретт?

— Я. У тебя всё в порядке?

Бёлер колебался с ответом, а потом произнёс:

— Да. А у тебя?

— А у меня не очень. Ко мне приходили…

— Тихо. Тебя слушают?

— Не думаю. Но точно сказать не могу.

— Нам нужно поговорить.

— Да.

— Только не в офисе. Как насчёт кафе, где мы встречали новый год, помнишь, тогда…

— Помню. Хорошо. Через полчаса.

Он уже собирался нажать отбой, когда Бёлер остановил его:

— Ретт… Только пожалуйста, не светись своей тележкой из охраны. Тебе уже всё равно, а я пока ещё хочу жить.

— Хорошо. Скоро буду.

Ретт повесил трубку и посмотрел на Танаку.

— Даже не думай, — сказал тот.

— Он прав. Если будет хвост, его заметят и наши друзья из Агентства.

Танака покачал головой.

— Хвоста не будет, — сказал он мрачно.

Ретт кивнул.

— Тогда я пошёл.

— А что делать мне? — остановил его Мартин, когда Ретт уже подходил к двери.

— Поищи способы спасти хоть что-то из моих денег. Может, какие-то неучтённые счета или…

— Я понял, — Мартин кивнул, и Ретт вышел за дверь.

Глава 92 Сёстры и братья

Вот он сидит на два стула ближе к окну. Бар уже почти пуст — время давно перевалило за полночь, и все, кто искал счастья в женских руках, давно разбрелись по номерам и получили своё. Только этот всё ещё здесь… Сержант Клаус Бёлер. Командир третьей эскадры. Один из первых претендентов на должность капитана в случае, если капитану Талеру лучше так и не станет.

Странно. Так много людей погибло, а мы вот так легко сидим в кабаке и надираемся. И думаем вовсе не о тех, кто не вернулся. Мы думаем о том, что сами мы всё ещё здесь и можем ещё одну ночь трахать девочек и пить сладковатый местный бренди.

Клаус Бёлер никогда мне не нравился. Не потому, что он мой основной конкурент, нет. Он другой. Слишком манерный. Слишком много говорит о чести. А может, это просто въевшееся в кожу презрение к тем, кто родился с серебряной ложечкой в зубах.

Но нас двое. И женщин больше нет. Так что я просто подхожу к нему и салютую стаканом.

Клаус колеблется. Это видно по тому, как сверкают его глаза. Он тоже не любит меня и никогда не любил. Но нас двое. И больше здесь никого нет.

Он тоже отдаёт мне салют.

— Как настроение перед боем, лейтенант? — спрашивает он.

— Хреново, — морщусь. — Не хочу идти на смерть с новым командиром.

Бёлер пожимает плечами и смотрит в окно.

— Талер ещё может поправиться.

— У него дыра в башке, — прерываю его. — Если он и поправится, то сможет только глотать кашку.

Бёлер молчит. Ну и пусть молчит. Молча пить куда проще. Уже жалею, что подошёл к нему и почти готов встать, когда он вдруг ставит стакан на стойку и протягивает мне руку.

— Ты же думаешь, что станешь новым капитаном, — говорит он.

Теперь уже я пожимаю плечами.

— У тебя больше шансов, — отвечаю честно. Начальство любит вот таких.