Станция мёртвых сердец (СИ)

— Нет, — жёстко сказал он, — не позволю. Даже не из-за того, что он сделал мне. Из-за того, что он сделал с тобой и ещё может сделать нам. Его надо выдать, Ретт. Но стоит ему оказаться в Агентстве, как он запоёт, и петь он будет о нас с тобой.

Ретт замер. Пальцы его всё ещё чуть касались щеки Артура. Он молчал.

— Ты не веришь? — спросил Артур.

— Не знаю.

— У тебя два дня, чтобы поверить, Ретт. Ко вторнику дело должно быть решено. Но если этого не сделаешь ты, это сделаю я.

* * *

— Пить хочется ужасно.

— Подожди, — Артур подошёл к небольшому переносному холодильнику и, открыв крышку, покопался внутри. — Малиновая или лимонная?

— Всё равно.

Артур достал желтоватую бутылку газировки и, наполнив стоявшую рядом чашку, подошёл к Дугласу. Присел рядом, приподнял его за плечи и помог сделать глоток.

— Как младенец, — фыркнул Дуглас и снова приложился к краю кружки.

Артур ничего не ответил. Ретт уже почти не спал и теперь в основном бесился или требовал отпустить его куда-то, куда — он не знал и сам, потому что подвижность нижней части тела всё ещё не вернулась, да и просто сидеть, как и обещал врач, он почти не мог.

Скука брала своё, и он постепенно перестал огрызаться на Артура, ограничившись короткими ссорами с сестрой. Артур обнаружил простой, но весьма действенный способ шантажа — книги. На четвёртый день он попросил Милфорд привести ему что-то почитать, потому что сидеть без дела, пока Ретт спал, было уже невыносимо. А через некоторое время начал читать Ретту вслух.

Вкусы, как и предполагал Артур, у них были абсолютно разные. Ретт не любил классику, исторические романы и всем жанрам предпочитал детективы. После нескольких перепалок они сошлись на Агате Кристи, хотя Ретт постоянно возмущался глупостью детективов и явно не был в восторге от атмосферы старой Европы.

Чтение помогало ему не думать, и это безмерно радовало обоих. Если же случалось так, что Ретт просыпался, пока Артур дремал, в голову неизбежно лезли мысли о собственной беспомощности. То, что без посторонней помощи он не может даже попить воды, выводило из себя. И в то же время чуть позже Ретт обнаружил, что весьма приятно просить пить именно у Артура. Были, конечно, и такие потребности, для которых он предпочёл бы позвать медсестру, но такой вызов в госпитале был весьма затруднён, персонала не хватало, так что приходилось скрипя зубами позволять Артуру помогать и в этом. После этого Ретт обычно долго молчал, сгорая от стыда, а Артур либо читал ему, делая вид, что не замечает мрачного настроя, либо просто устраивался у него за спиной, прислонял к груди и гладил по волосам, борясь с желанием коснуться губами сильной шеи и погружаясь в эти невесомые, но такие приятные ощущения, когда короткие чуть жестковатые прядки проскальзывают между пальцев.

После очередного осмотра, перевод врач потребовал отложить хотя бы на неделю, и Артур не стал спорить, так же безапелляционно передав его слова Ретту.

Дуглас бесился долго и шумно, пока не добился личной встречи с Симмонсом. Он кричал ещё долго, но врач был на удивление равнодушен к такому проявлению чувств, а тот факт, что кроме крика он не может позволить себе ничего, бесил Ретта ещё сильнее.

В конце концов он выдохся и смирился, только потребовал выдать ему телефон.

После недолгой консультации Симмонс и Артур сошлись на том, что телефон можно выдать, но только на время, что вызвало у Дугласа новый приступ ярости. Получив заветный прибор, он тут же набрал номер Танаки и все свои отведённые пять минут слушал новости. Танака брался оттянуть арест ещё на неделю, но уже позже, когда трубка перекочевала к Артуру, посоветовал нанять адвоката и как можно скорее.

К концу второй недели рана уже не болела, но сидеть Ретт всё так же почти не мог. Однако говорить об этом ни Артуру, ни Симмонсу он не стал, не без оснований подозревая, что правда может привести к новой отсрочке.

В итоге документы всё-таки были подписаны, а около полудня Артур вкатил в палату дорогую коляску, которую выбирал всё утро.

Ретт посмотрел на приспособление с презрением, тем не менее как только Артур подкатил её к кровати, он попытался перебраться в неё и тут же согнулся от боли.

— Ретт, стой! — Артур поймал его подмышки и уложил обратно. — Ну вот… отдыхай теперь. Никаких резких движений, и как только станет больно, ты говоришь мне, хорошо?

— Да, — мрачно выдохнул Ретт, дожидаясь, когда пульсирующая боль в спине стихнет. Затем послушно протянул вперёд руки, позволяя Артуру приподнять себя и тут же отводя глаза.

Артур осторожно усадил его в кресло. Боль ещё не проснулась, но Ретт знал, что она вот-вот придёт снова. Но то, что он неспособен сесть сам, пока волновало его куда больше.

Артур опустился на корточки перед креслом, устанавливая его ноги на подставку, а затем осторожно коснулся коленей. Проследил за выражением лица Дугласа и не заметив на том боли, уже более уверенно перенёс на них вес.

— Ретт… — позвал он.

Ретт мрачно покосился на него.

— А мне нравится, — Артур чуть улыбнулся,

— Нравится моя беспомощность?

Артур серьёзно кивнул.