Старая дорога. Эссеистика, проза, драматургия, стихи

Невесомее облака,
беззащитнее тела,
Он слабее проломника,
лепестков его белых.
Бескорыстно прощающий,
потому – Всемогущий.
Власть Свою отметающий.
Плоть Свою отдающий.

Не затем Он явил нам

василек и мордовник,
не затем осветило
солнце ясень огромный,
чтобы в страхе, униженно
перед Ним трепетали.
Не о том сосны рыжие.
Не про то эти дали.

Все любовью спасается –

вот о чем эти ветви
шелестят и качаются.
Вот о чем эти ветры.
Дай мне слабость великую
без конца и без края!
Я Твоей земляникою
ее призываю.

Тьму осилю я внешнюю –

ту с Тобою разлуку.
Дай мне слабость нездешнюю,
чтобы вынести муку.
Эту слабость высокую,
что во мраке светила,
что становится силой,
даже смерть превозмогшую.

* * *

Лесная глушь, и час прохладный, ранний.
И никого. Здесь только Бог и ты.
Оглянешься, и сразу ясно станет –
здесь только Бог, деревья и цветы.

* * *

Изгонял торгующих из храма,
обличал и гневался, но знал,
что не так поведает о самом
выстраданном;
не помыслит зла;
что Своей поступится победой
и осмеян будет;
не дыша,
по воде за Ним пойдет,
по следу
на воде прозревшая душа.
Знал всегда – сводить не станет счеты,
всех простит, за всех пойдет на крест;
за слезами, за кровавым потом
разглядит Отца и этот лес,
каждую иголку и былинку.
Знал, что будет предан и не раз.
Верил – в этом вечном поединке
с тяжестью
нуждаться будет в нас.

Знал, что мы во всем Ему откажем,

прославляя,
но взошел на крест;
что полюбим властвовать,
но даже и тогда Отца призвал с Небес
не затем, чтобы обрушить небо.
Он, как умиравший человек,
звал Того, Кто нами прежде не был,
с Кем от века связан был навек…

Замысел великий не постигнуть.

Обернись назад и помолчи.
Вижу я рыжеющие иглы,
корни, что от солнца горячи.
Верю я – Ты стал отныне нами,
нами всеми…
Ирис и тимьян
пусть расскажут синими цветами
как вместить мне, Господи, Тебя.

* * *

Ничего своего у сосны:
ни кола, ни двора, ни вины.
Но слезами и теплою медью
небеса умоляет помедлить,
не вершить, если можно, суда,
и судом не пугать никогда.

Ничего своего у сосны.

Ей любые хоромы тесны.
И ее неземные чертоги
небу летнему бросятся в ноги,
умоляя не жалить огнем,
пожалеть нас и ночью, и днем.

Ничего своего у сосны,

только целая вечность и – мы.
И на нас изумрудная крона
надевается, словно корона…
Но дугою изогнутый ствол –
неотмирного царства престол.

* * *

Сквозь густую листву пробивается свет.
Сквозь меня он пробился, меня уже нет.
Я прорежен лучом, он коснулся плеча.
Я бесплотен уже, но ладонь горяча.
Я незримую чую, единую нить.
Ради этого стоит себя пережить.
Ради этого стану густою листвой,
чтобы луч сквозь себя пропустить золотой.

* * *