Старая русская азбука

В России есть достаточно богатств, чтобы, уступая их на эксплуатацию иностранцам под условием отчисления в пользу правительства известного количества продуктов в натуре, можно было бы удовлетворить всем потребностям и прихотям правящего меньшинства. Вот та схема, которую коммунисты-циники излагают без всяких обиняков, чёрным по белому. Достаточно этого, чтобы видеть, где именно может треснуть коммунистическая партия… Сохранить господство коммунистической аристократии можно только этой ценой; страна должна вымереть и отступить назад в своей культуре.

Вымирать в буквальном смысле страна стала после коммунизма.

СССР ПОГУБИЛА ЕГО ПРОПАГАНДА

Многолетняя тотальная ТВ и радиодемонстрация старческой слабости власти, супротив которой даже способные вымолвить «мама мыла раму» аферисты были хороши. Первое время.

Вот именно из этих пропагандистов времени старческой слабости и аферизма и вышли главные деятели перестройки и постсоветского либерализма.

СОВЕТСКИЙ СОЦИАЛИЗМ И ПОСЛЕ НЕГО

Во внешне монотонной русской жизни семидесятых годов человеческая душа была асоциальна и питалась почти исключительно любовью и алкоголем. Даже предельно социализованная западная рок-музыка была средством личной, сугубо индивидуалистической свободы. И было странно видеть, как беспомощны и неестественны становились любимые, несущие каждый свой единственный, редкий выдох и запах, когда нечаянно возникал глупый вопрос об общественном кредо. Когда ожесточённо алкающие любви и свободы люди должны были досказывать свои художественные предпочтения до «миросозерцания». Во внешней жизни своей они послушно-беспомощно плыли за стадом, за гуманизированным и не очень людоедским социализмом. Быть левым, но не террористом, быть розовым – значило быть человеком. Впрочем, человеком частным, коего угораздило вляпаться в общественность. И будущие спокойные и циничные историки непременно заметят и простят ту комичную гонку советских интеллектуалов по идейному спектру слева, направо, правее, правее, что случилась в 1987–1993 годы. Инерция коллективности заставляла их соблюдать последовательность даже у шведского стола миросозерцаний.

Счастлив тот, кто писать начал в 1991-м, сборник его художественно-публицистических произведений, в отличие от книжек прорабов перестройки и зачинателей «религиозно-философского ренессанса», не уподобится гамме от красного к белому.

24 марта 1994

МЕРА СВОБОДЫ ПРИ КОММУНИЗМЕ

Владимир Александрович Козлов и Ольга Валериановна Эдельман, опираясь на документы надзорного производства Генпрокуратуры СССР, убедительно показали, что практически весь антивластный протест в СССР был в рамках «возрождения принципов социализма и советской власти» и следования сталинской конституции. В моём родном маленьком городе, в середине 1950-х ставшем ареной крупных беспорядков, о чём я знал по рассказам с детства, а потом прочёл у Козлова по хрущёвским бумагам, в моей юности диссидент тоже был. Один мужик по фамилии на букву П. Он мощно, громко и непрерывно ругал власть, писал бранные жалобы объёмом больше, чем «ПСС Ленина в кабинете секретаря горкома партии». И ничего ему за это не было, ибо он имел некую невинную психическую справку и считался инвалидом. Он, крупный и грузный, действительно порой застывал посреди тротуара, пристально вглядываясь в асфальт.

Жил он выращиванием кроликов. Неподконтрольная советской власти система сбыта их меха и тел делала его вполне независимым человеком.

СОВЕТСКОЕ ОФИЦИАЛЬНОЕ ИСКУССТВО

Входя в зеркала и мрамор шахтёрского Дома культуры, поднимаясь по широким лестницам, невольно запрокидываешь голову: там, в потолках, ренессансные краски и формы пролетарских росписей, в небесах изобилие, детство, свет и антифункциональная роскошь. Свет, чёрт побери, и никакого социализма. Кто помнит воздух шестидесятых, вспомнит и резкое пред этой безмятежностью художественное помрачение жизни, почему-то обнажившуюся в хрущобах бедность, почернение пленэрных работ и растущее абстрагирование колористических (под Машкова, а не под Крымова) поисков от всякой предметности. Упорное самопреодоление реалистического канона, стимулируемое не блекнущими и обсыпающимися картонками авангардистов, а самим бессмысленным светом потолков шахтёрских ДК.

23 октября 1993

РАДИКАЛЬНЫЙ РАЗРЫВ