Старлинг Хаус

Я стучу, может быть, даже слишком сильно. Наступает пауза, прежде чем я слышу укоризненный звон поставленного столового серебра и шаги по коридору.

Мама Логана — симпатичная блондинка с голубовато-белой улыбкой риелтора или рекламы зубной пасты.

— Опал! Мы тебя не ждали!

Иденский этикет требует добрых семи минут любезностей туда-сюда, прежде чем кто-то из нас перейдет к делу, но сегодня мне не до этого. Может быть, Артур меня подводит.

— Привет, Эшли. Можешь сказать Джасперу, чтобы он взял свои вещи?

Очень легкое сжатие мышц вокруг ее рта.

— О, но Дэн приготовил чили! Почему бы вам не присоединиться к нам?

— Нет, спасибо.

— Но мальчики так хорошо проводят время! Они работали над его маленькими фильмами… Логан всегда так рад видеть Джаспера у себя. — Не сомневаюсь; если Логан и закончит школу, то только потому, что мой брат пронес его через все классы, как крошечную обкуренную птичку. — И мы тоже. Ты знаешь, что он может оставаться здесь столько, сколько захочет.

Ее глаза широкие и искренние. Они всегда приглашают Джаспера на семейный отдых и выкладывают фотографии в Facebook («у вас такие большие сердца ", комментирует кто-то) или случайно заходят на церковные мероприятия и демонстрируют его вместе с детьми, которых они взяли на воспитание в последнее время, как вещи, выигранные на благотворительном аукционе. Джаспер говорит, что это стоит того ради высокоскоростного интернета и полноразмерных шоколадных батончиков в морозилке; он также говорит, что я должна заниматься своими делами.

Я пожимаю плечами, глядя на Эшли.

По тому, как она слегка передергивает плечами, я понимаю, что она хотела бы повести себя со мной холодно-императивно — никто на свете не умеет так холодно-императивно, как девушки из офиса окружного клерка, — но она никогда не была уверена, где я нахожусь в ее личной системе подчинения. Я не ребенок и не родитель, а неловкий взрослый сирота, существующий вне утешительной иерархии церкви и города, ежегодных сборов средств и вечеринок в Эйвоне.

Я неловко прислоняюсь к дверному косяку и молчу. Она перебивает.

— Я просто… — Она убегает, зовя Джаспера. Подростковые стоны поднимаются в двухчастной гармонии. Стулья угрюмо скрипят.

Эшли возвращается. — Он как раз собирает вещи. Мы можем отправить вас домой с остатками? — Она протягивает тарелку с агрессивной щедростью.

— Нет, спасибо.

— Ты уверена?

— Да.

Она выходит на крыльцо, пощипывая золотой крестик на своем ожерелье. Она кивает на грузовик, криво припаркованный у дороги.

— Это твой?

— Да.

— О, он такой милый! Мы с Дэном просто обожаем винтаж. Знаешь… — Ее голос переходит от бульканья к просто бульканью. — Знаешь, это выглядит как-то знакомо.

— Правда.

— Один из Старлингов — тот, что был до мальчика, который сейчас там, — ездил на таком же синем Шевроле.

И я знаю, что должна дать ей какой-нибудь неопределенный ответ, типа так и было , но вместо этого я встречаю ее взгляд и говорю:

— Я знаю, — только чтобы посмотреть, как она бледнеет.

— О, милая, надеюсь, ты не имеешь ничего общего с этим местом. Мой дядя сказал мне, что это какое-то тайное общество, вроде секты. Я имею в виду, что там не может быть настоящей семьи — он говорит, что в свое время там поселилась китайская пара!⁷⁹

— Итак… — Я растягиваю слова. — Я не должна иметь ничего общего с этим домом, потому что твой дядя сказал, цитата, что там жила китайская пара, без кавычек. Это так?

На ее щеках появились неровные пятна красного цвета.

— Это не то, о чем я — ты же слышала истории. — Я моргаю большими бесхитростными глазами, пока она не наклоняется ближе, и ее голос становится злобным шепотом. — Послушай. Ты можешь не верить всему, что говорят люди, но мой Дэн видел кое-что своими собственными глазами. — Она делает паузу, словно надеясь, что я попрошу ее продолжить. Я не спрашиваю, но это не имеет значения. — Это было в ту ночь, когда взорвалась турбина — одиннадцать, двенадцать лет назад. В то время Дэн работал в компании Frito-Lay's — это было еще до того, как мы начали встречаться, — и заправлял торговые автоматы на заводе. И вот он заканчивает работу, пересекает парковку и видит тот самый Шевроле. — Она бросает на мой грузовик враждебный взгляд. — И тут бум. Турбина взорвалась.

Я помню этот бум. Это был такой звук, который слышишь скорее костями, чем ушами, — огромное беззвучное колебание атмосферы. Джаспер проспал, а я просидела несколько часов, наблюдая за тошнотворным оранжевым цветом неба над станцией и гадая, сколько похорон это означает (четыре).

Эшли наклоняется еще ближе, мрачная и нетерпеливая.