Старлинг Хаус

Есть и такие. Здесь полно всего странного и необычного: маленькие распятия из плетеного дерева, перевязанные бечевкой; серебряные руки с глазами посередине; золотые кресты с петлями на верхушках; пакетики с сушеными листьями и солью, дюжина других талисманов и амулетов, развешанных над дверными проемами и окнами. Поначалу я запихивала их в ящики комодов и шкафов, когда наводила порядок, но на следующий день находила их там же, где и раньше.

Однажды Артур застал меня за тем, как я, ругаясь, убирала камин в мусорный пакет. Он сказал, чтобы я оставила это, а я ответила ему, что талисманы, по моему опыту, — полная чушь. Я подняла потрепанную медную монету, пенни с арфой, напечатанной на одной стороне. Ты действительно думаешь, что это тебя спасет? Он ответил, необычайно искренне: Нет, но это может дать тебе время.

Потом он ушел, применив свою единственную известную тактику завершения разговора. Я подождала, пока на кухне не послышался стук кастрюль, и сунула монету в задний карман.

Теперь я фотографирую другие предметы, которые оставил на камине: маленькое зеркало с восемью гранями, серебряное сердце, пронзенное мечом, пучок сушеной лаванды. Цифровой затвор звучит гораздо громче, чем должен.

Отличная работа, пишет Бейн. Завтра мы отправим тебе телефон более высокого качества.

Я забираю посылку в офисе мотеля и сталкиваюсь с Шарлоттой. Она склонилась над столом Бев, ее лицо озабочено.

— О, привет, мои прихватки пришли?

Шарлотта быстро выпрямляется.

— Нет. Я просто…

Она жестом показывает на Бев, которая коротко отвечает:

— Она заносила мои книги. — Она поворачивает свое офисное кресло лицом к телевизору. — Не все зависит от тебя, Опал.

— Боже мой, ты умеешь читать?

— Укуси меня.

Шарлотта вздыхает немного тяжелее, чем нужно для этого, по сути, гражданского разговора в Идене.

— Я просто уходила. — Эти две маленькие морщинки снова обрамляют ее рот, а очки слегка сдвинуты.

Я делаю шаг в сторону.

— Подожди, я хотела спросить про эту штуку Gravely. Как ты думаешь, ты могла бы привезти один из этих ящиков? Я могла бы помочь тебе составить каталог всего этого. — Историческое Общество меня ни капельки не волнует, но я хотела бы знать, почему у Грейвли есть номер телефона моей мамы. Возможно, это пустяк — скорее всего, она задолжала ему денег, или флиртовала с ним на парковке Ликерного Сарая, или пыталась продать его жене косметику нестандартной марки, — но я все равно держу чек сложенным в кармане.

— Что за штука Gravely? — Бев оторвалась от повтора Колеса Фортуны, чтобы взглянуть на меня.

— О, ты думала, это твой бизнес? — Я делаю сочувственное лицо. — Не все зависит от тебя, милая.

Обычно такая откровенная назойливость переключает ее внимание, но не в этот раз. Она качает головой.

— Тебе не нужно ничего знать об этих людях. Что бы это ни было, лучше оставь это в покое.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Шарлотта издаёт едкий смешок. Он звучит так, будто принадлежит ей.

— Просто оставить все как есть, да? Просто засунь это под ковер и надейся, что никто не увидит. — Она смотрит на Бев с такой злостью, которая кажется мне непропорциональной. Она снова поворачивается ко мне, коса вьется, глаза сверкают. — Я принесу первую коробку, как только у меня появится возможность.

Она уходит. Звонок поет две ровные ноты, когда дверь захлопывается.

— Э-э… — Я указываю на хрустящую белую коробку за столом. — Думаю, этот пакет мой.

Бев пинает его в меня, не отрываясь от телевизора. Я выхожу вслед за Шарлоттой за дверь.

День пасмурный, клонится к вечеру, а на парковке полно птиц. Грачи, такие черные, что похожи на дырки в асфальте, несколько ворон, пестрый блеск скворцов. Шарлотта пробирается сквозь них, как лодка сквозь темную воду.

— Эй! — Шарлотта останавливается, но не оборачивается, одной рукой нащупывая ключи.

Я догоняю ее, отгоняя птиц с капота ее машины.

— Мне просто интересно. Ты веришь в историю Мисс Каллиопы? Думаешь, под Старлинг Хаусом действительно есть что-то ужасное? Потому что я разговаривала с Эшли Колдуэлл прошлой ночью, и она…

— Я не знаю, Опал. Может быть. Но не совсем. — Ее Volvo⁸¹ подает сигнал, когда она отпирает замок. Она садится на переднее сиденье и замирает, глядя на закрытые жалюзи офиса Бев. — Единственное, что ужасно в этом городе, — это люди, которые здесь живут, если хочешь знать мое мнение.

Должно быть, она имеет в виду Бев, и я испытываю кратковременное, неестественное желание защитить ее. Меня спасает хлопок двери Шарлотты.

Я открываю свой новый модный телефон и выкидываю упаковку в мусорное ведро. Если бы я много думала о нем — о его изящной, дорогой форме, о его весе в моей ладони, — я могла бы почувствовать себя виноватой, но я засовываю его в карман, ни о чем не думая. Экран тихонько царапается об украденный пенни.

ТРИНАДЦАТЬ