Старое платье королевы

«Данкир, если подслушиваешь, сама тебе голову оторву!» — мелькнуло в мыслях, когда я позорно расплакалась на груди Одо.

* * *

Заседание состоялось не завтра и даже не через неделю, но все это время только и пересудов было, что об участи изловленных членах секты Безымянных. В газетах со скорбью упоминали об участи Эддара Лорая, виконта Гальси, павшего жертвой какого-то зловредного мага и лишившегося рассудка. Эда застрелили при попытке к бегству — я надеялась, что так и было. Пускай я не помнила его, но он был частью жизни Эвы, и взять и вот так уничтожить ее…

Остальные заговорщики отправились, куда было сказано — в Лугру, разгребать грязь и камни вручную. «И не блевать, если наткнетесь на труп! — жизнерадостно добавил старый Норинц, ради такого дела явившийся в столицу, чтобы лично отконвоировать арестантов на место. — Сначала попытайтесь разобрать, мужчина это, женщина, ребенок или вообще животное. А если не можете сдержаться, травите в сторонку, а потом зовите тех, у кого желудки покрепче!»

Они с Боммардом действительно нашли общий язык, а баронесса Эррен довольно улыбалась: двоюродный дедушка воспрянул к жизни! Вот уж, наверно, огорчились его прямые наследники: с этакими заботами генерал мог и внуков пережить… Или, того хуже, привлечь их к своей деятельности. Вроде бы самый младший изъявил желание пoмочь, за что был нещадно бит веером маменьки, газетой папеньки, после чего благословлен на труды тяжелой рукой дедушки и отправлен дрессировать собак вместе с тем мальчишкой, хозяином Дички. К стыду своему, я не могла запомнить его имя…

«Маменька, молю, пришлите хлеба, о мясе даже не прошу, — читали мы несколько недель спустя в одном из писем этих осужденных родным. — Не мне — я вовсе не голодаю, поскoльку осужденным положен свой паек, а работа не более тяжела физически, чем верховая езда и фехтование. Но как я смею смотреть в глаза людям, потерявшим дом, которые весь день работают не чета нам, а получают не в пример меньше?»

— Если окажется, что люди Лугры голодают…

— Ни в коем случае, — перебил канцлер. — Им выдают привычный их рацион. Если спросите, скажут — слишком богато кормят, недолго и привыкнуть. Просто этот юноша до сих пор видел отнюдь не такие порции. Тюрьма — другое дело, там никто не ждет разносолов, а вот на условной свободе… Только не просите написать об этом в газетаx, не поймут.

Я только кивнула. Хотела сказать: помню еще, как довольствоваться кусочком хлеба или жидкой кашей на завтрак, таким же жидким супом на обед, но не стала. Нас так кормили не от жадности госпожи Увве — на большее не хватало средств. Хотя я слыхала, даже в некоторых пансионах побогаче стол был куда хуже… Но этим занята графиня Ларан, с нее теперь и спрос. А вот о пайке рабочих нужно будет поговорить, непременно…

Но все эти разговоры были в будущем, пока же на меня обрушились министры с тем самым обвинением, о котором упоминал Οдо.

— Как же мне доказать, что я настоящая? — спросила я, когда высказался самый громкоголосый, граф Гаддари. — Я готова дать каплю крови, чтобы маги исследовали ее и положили конец этой нелепой возне!

— Ваше величество, мы все понимаем: если вы все-таки не настоящая и зачарованы мэтром Олленом, то ни один маг, ни один, ңикогда не ңайдет свидетельства обмана.

— И что вы предлагаете, раз уж маги вас не устраивают?

— Королевскую лестницу, — сказал он, и зал притих.

Лицо Одо сделалось… не белым, но почти.

— Что же она даст? — я помнила, что перед коронацией монарх должен подняться по этой самой лестнице, но не более. — Я ведь уже всходила по ней!

— Вдруг вы — не та, что это сделала? — негромко произнес старый герцог Урдаш. Он даже с виду был таким древним, что тронь — рассыплется. — А если та, то, конечно, бояться нечего.

Ну да… и возразить им тоже было нечего. Да и зачем возражать? Я же видела эту лестницу — она длинная, но если придется, я вскарабкаюсь по ней хоть на четвереньках, позволяет это этикет или нет!

— Пусть будет по-вашему, — сказaла я. — Скоро осенний праздник, вот и повод.

— Ваше величество, нельзя подвергать сомнению ваше…

— Нет уж! — я встала и выпрямилась. — Желаете представления? Будет вам представление! Одо! Пускай во всех газетах трубят — кабинет министров объявил вотум недоверия ее величеству и требует подтвердить, не фальшивка ли на ее месте… А ее величество в силу доброты сердечной не откажется взойти по Королевской лестнице ещё раз, чтобы… чтобы ни одна собака не посмела гавкнуть в мою сторону! Хотя о чем я: собаки намного добрее и мудрее…

Я вышла, с грохотом опрокинув кресло, и только за дверью позволила себе выдохнуть. Свитские дамы подхватили меня под руки и увлекли в мои комнаты, расслабили корсет, кто-то подсунул нюхательную соль… Очень кстати — от нее я так расчихалась, что начисто забыла о переживаниях.

— Ваше величество… Ваше величество, вас даже после первого раза едва привели в чувство, а теперь… — на графине Ларан лица не было.