Старое платье королевы

– А наглядного материала полным-полно у ворот госпиталя, – не смог удержаться Данкир, поймал неодобрительный взгляд Боммарда и добавил: – Прошу извинить, но… Не на муляжах же экзаменуемым демонстрировать свои познания и способность отличить чесотку от какого-нибудь лишая. Еще раз вынужден извиниться: к медицине отношения не имею, поэтому…

– Поэтому что, завалили экзамен по медицинской экспертизе? – сощурился Боммард. – Не врите, молодой человек. Я вас помню – на подготовительных курсах вы упали в обморок при виде вскрытого трупа. Впрочем, не вы первый не вы последний… Однако, если не ошибаюсь, вы собирались идти на службу в следственное управление, а стало быть, обязаны знать многое не хуже практикующего врача, а может, и лучше.

– Я искренне надеялся, что вы позабыли мой позор… – пробормотал Данкир.

«Наконец хоть кому-то удалось его смутить!» – читалось в глазах канцлера.

«Но не заставить молчать», – вздохнула я.

– Я ничего не забываю, молодой человек, – сухо ответил Боммард и поднял руки. – Все, Бим, готово.

– Ювелирная работа! – сказал тот с такой гордостью, будто сам зашивал раны. – Может, господа желают полюбоваться?

– Я бы не отказалась, если господин Боммард не возражает, – опередила я канцлера. – Никогда не видела ничего подобного.

– Это вам не музей, – буркнул тот, отмывая окровавленные руки. – Но что уж… Смотрите, только извольте не трясти волосами и прочими… кружевами!

– Я прикрою, господин Боммард, я же маг все-таки, – не утерпел Данкир. – А маг из меня куда лучший, нежели эксперт.

Тот только губы поджал и отвернулся. Даже спина Боммарда выражала недовольство вторжением в святая святых – операционную, – но мне казалось, что в глубине души он торжествует. И пускай он не пришивал оторванную снарядом руку какому-нибудь орденоносному генералу, а всего лишь штопал уличного драчуна (вполне вероятно, вора, бандита и убийцу), но…

– В самом деле я бы лучше не вышила, – сказала баронесса Эррен, с огромным любопытством разглядывая швы. – Сразу видно руку мастера!

Свитские девицы тянули шеи – им тоже было интересно, но и страшно, а еще они конфузились, потому что бессознательный пациент был едва прикрыт простыней.

– Благодарю за комплимент, сударыня, – отозвался Боммард, присмотрелся к ней получше и уточнил: – Вы, случайно, не родня барону Эррену?

– Это мой супруг. Вы знакомы?

– Да, довелось как-то вынуть из него пару пуль. Давно, еще когда он был не генералом, а простым капитаном, а я – обычным военным врачом. Потом видел его при дворе, вас тоже, но не имел чести быть представленным.

– Ничего, это упущение никогда не поздно исправить, – баронесса подала руку, и Боммард приложился к ней коротким поцелуем. – Весьма рада знакомству, сударь. Если я правильно поняла, в какое именно время вы повстречались с моим супругом, то… Если бы не вы, я никогда бы его не узнала.

– Вполне вероятно. А теперь, будьте любезны, выйдите. Нужно отправить этого молодчика в палату.

– А он не станет буйствовать, когда придет в себя? – спросила баронесса.

– Попробует – отправится на улицу. Все это знают. Равно как и то, что я никого не выдаю полиции.

– Боюсь, в этом госпитале так не выйдет, – негромко заметил Одо.

– Понимаю. Что ж, придется совмещать эту службу… с частной практикой, – ядовито улыбнулся Боммард.

– Вас еще не приняли на службу, – заметил начальник госпиталя. Лицо его пошло красными пятнами.

– Бюрократия, – изрек тот и посмотрел сперва на меня, затем на канцлера. – Ваше величество, ваше превосходительство… вы действительно желаете, чтобы я устроил этот смехотворный экзамен для сотрудников?

– Да, желаю, – ответила я прежде, чем Одо успел открыть рот. – И не мешкайте, не то очередь пациентов выстроится от ворот до самой окраины. Ах да, и прикажите этих больных хотя бы мыть перед осмотром. Вряд ли здесь нужны вши и блохи или что похуже…

– Без вас бы не догадался, – фыркнул Боммард. – То есть прошу прощения, ваше величество. Не думал, что вы в курсе подобных мероприятий.

Я была еще как в курсе: после выходных и каникул в пансионе всех домашних девочек тщательно осматривали, и если обнаруживали хоть у одной насекомых… разверзались владения Безымянной! Несчастную, разумеется, отправляли домой либо в карантин, если она была издалека, а в пансионе начинали мыть, стирать и кипятить, и обрабатывать все и вся едкой, на редкость вонючей жидкостью. Госпожа Увве панически боялась заразы, которую могут переносить насекомые, – я слышала, что она потеряла семью во время послевоенной эпидемии, – поэтому у нас царила идеальная чистота. И хорошо: за всю историю приюта воспитанниц ни разу не приходилось стричь наголо, как это случалось в других заведениях, – поди выведи вшей из длинных волос!

Впрочем, об этом никому знать не следовало, и я скромно промолчала.

– Ее величество интересуется историей и много читает, в том числе о событиях последней войны, – нейтральным тоном произнес канцлер.

– Очень похвально для столь юной особы.

Кажется, Боммард то и дело забывал, с кем именно разговаривает.