Старое платье королевы

Время вдруг полетело так быстро, что я едва успевала замечать: вот уже зима наступила, столица оделась белым снегом. Ненадолго, конечно, – он быстро темнел от печной копоти, – но все равно это было красиво.

На зимний праздник, вопреки моему предсказанию, Одо повел меня. Ее величество к тому моменту уже встала на ноги и поправлялась стремительно – Боммард ходил гордый своими умениями. Однако когда я осторожно спросила, нельзя ли Иде сопровождать меня в качестве свитской девицы, врач замахал на меня руками:

– Вы с ума сошли, ваше величество! В этой толчее, духоте и шуме здоровому сделается дурно! Воля ваша, конечно, если желаете угробить пациентку – берите ее с собой, но я умываю руки, так и знайте. Мне же легче будет – она отнимает у меня слишком много времени. По-моему, даже вы не настолько капризны!

Канцлер, услышав это, велел ее величеству слушаться Боммарда и оставить пререкания, но слова его подействовали слабо.

Поначалу Дагне-Эвлоре понравилась идея притворяться бедной сироткой, но выходило у нее из рук вон плохо. Вернее, пока она была прикована к постели, справиться с ней не составляло труда, а вот когда встала на ноги… Данкир исхудал до состояния собственной тени – присмотр за своенравной пациенткой лег на него. Теперь уже ему приходилось подливать сонное зелье – хорошо, что у Одо был запас, а о присвоенном мной флаконе он так и не вспомнил. Может, решил, что извел остатки или же сосуд закатился куда-то, не знаю, не спрашивала.

Вот и на этот раз ее величество раскричалась и затопала ногами, в точности, как описывал канцлер: она уже пропустила осенний праздник, а теперь не покажется и на зимнем балу?

– Было бы что показывать, – опрометчиво сказал Данкир, присутствовавший при этой сцене, и Дагна-Эвлора швырнула в него кувшин. – Узнаю руку… но не меткость, ваше величество. Вам еще следует попрактиковаться.

– И прекратите рыдать. Боммард запретил, – добавил Одо, поймав ее за руки и усадив в кресло. – Никакого излишнего напряжения.

– Может, вы и думать мне запретите? – всхлипнула она.

– Думайте сколько угодно, только не нужно доводить себя до такого состояния… Вы уже столько терпели, ваше величество, так неужели готовы перечеркнуть достигнутое ради каприза?

– Для вас это действительно каприз, Одо! А для меня… Я ни разу не танцевала на таком балу по-настоящему, а вы… Да-да, я помню, вы оберегаете меня, но неужели мне может сделаться хуже от танца-другого? Ну скажите?

– Боммард запретил, – отвечал он с непостижимым терпением. – Спорьте с ним, если угодно. Позволит – я соглашусь, но не иначе.

Сцены эти сделались привычными: я вынужденно присутствовала, поскольку мне теперь вменялось в обязанность ежевечерне навещать Дагну-Эвлору и вводить ее в курс дел. Читать помногу Боммард ей опять-таки запретил, да она и не испытывала особенного желания разбирать витиеватые фразы официальных докладов. Мне тоже это не нравилось, но моего мнения никто не спрашивал. Вот и пригодилась моя память и умение пересказывать суть прочитанного в нескольких фразах: в пансионе перед экзаменами плохо приготовившиеся девочки частенько просили меня напомнить им ту или иную главу учебника, без подробностей, только самое главное – этого хватит, чтобы получить удовлетворительную оценку!

Странно, наверно, относиться к королеве, как к неуспевающей воспитаннице пансиона в захолустье, но у меня не получалось иначе. Это была еще и домашняя девочка из богатых, весьма своенравная, не говорю уж о власти. Часто случалось, что она говорила:

– Довольно об этом, Эвина, скучно слушать. Поражаюсь, как тебе до сих пор не надоело вникать во всю эту ерунду… Пускай Одо скажет, как быть!

Вот и поспорь с ней…

Но Дагна-Эвлора вовсе не была скверной. Капризной – да, но это понятно для младшей дочери в большой семье. Не любящей скучные дела и не желающей в них разбираться – а кто любит, особенно если никогда не было необходимости вникать в подобное? Желающей веселиться и танцевать на балах – а будто бы я не желала! Мечтающей о большой счастливой семье, такой, какая была у нее самой до той катастрофы… И о любви, конечно же, но какая девушка не грезит об этом?

Ей скучны были дела, но она с удовольствием слушала мои рассказы о жизни в пансионе, о моих подругах, об уроках и наказаниях, прогулках и скромных праздниках, о наших маленьких секретах… Я подумала, что ее величество вряд ли кому-то перескажет, как именно мы прячем запрещенные книги, тем более ей тоже носили романы тайком. И старые сказки королеве тоже очень нравились – кажется, она никогда не слышала ничего подобного…

– Жаль, что такие умные девушки не попадают ко двору и тем более в свиту, – сказала однажды Дагна-Эвлора. – Своих свитских мне всегда хотелось задушить. Мамины были не лучше.